Китайская гувернантка

Doubleday & Company, Inc.

Гарден-Сити, Нью-Йорк

Номер каталожной карточки Библиотеки Конгресса 62-17700

Авторское право No 1962 by P. & M. Youngman Carter Limited

Все права защищены

Напечатано в Соединенных Штатах Америки

Первое издание

Ни один из персонажей этой книги не является портретом живого человека.

Ее называли самой порочной улицей Лондона, и вход был как раз здесь. Я полагаю, что начало дороги лежало между этим ламповым стандартом и вторым из следующих вон там ”.

В холодной темноте ранней весенней ночи старший инспектор полиции района говорил, как путеводитель,

с лукавым удовлетворением собственника. Это был аккуратный розовощекий мужчина по имени Мандей, и он больше походил на государственного служащего, чем на офицера полиции. Его спутник, который только что вышел вслед за ним из черной полицейской машины с водителем, припаркованной у тротуара, выпрямился и стоял, молча глядя на темную сцену перед ним.

Они стояли посреди Ист-Энда на новом тротуаре, обрамляющем низкую стену, за которой, кроме единственного огромного здания, казалось, вообще ничего не было в полукруге диаметром примерно в четверть мили. Большая овечья шерсть, которая называется Лондон, запекшаяся, спутанная и черная от времени и дыма, имеет тут и там множество похожих проплешин. Это очищенные шрамы от военных повреждений на различных стадиях восстановления. По краям этого конкретного участка сеть маленьких улочек была ярко освещена, а магистраль, на которой они стояли, представляла собой сверкающий путь, залитый оранжевым светом, но внутри полукруга, несмотря на освещенные окна здания, было достаточно темно, чтобы красное зарево, которое всегда висит над городом ночью, казалось очень насыщенным.

“В любом случае, Миля на Терк-стрит уже прошла”, - продолжал Мандей. “Серьезное неспокойное место на протяжении трехсот лет, полностью и навсегда уничтоженное за одну ночь четырьмя минами и россыпью зажигательных элементов во время первого налета на Лондон двадцать лет назад”.

Другой мужчина по-прежнему молчал, что было своего рода феноменом. Суперинтендант Чарльз Люк, как правило, не терялся в словах. Он был очень высоким, но мускулы на его спине и плечах были такими тяжелыми, что он казался ниже ростом, и в его внешности был намек на традиционного гангстера, особенно сейчас, когда он стоял, засунув руки в карманы брюк, полы его светлого твидового пальто были собраны сзади, а мягкая шляпа надвинута на смуглое лицо. Наследие последних нескольких лет, включавшее повышение по службе, женитьбу, отцовство, вдовство и полицейскую медаль, оказало на него удивительно мало внешнего воздействия. Его подстриженные кудри были такими же черными, как всегда, и он все еще мог излучать энергию, как электростанция, но в его острых глазах появилось новое понимание, которое указывало на то, что он жил и рос.

“Я понимаю, что этот район считался чем-то вроде святилища”, - говорил шеф полиции. “Эльзас вроде древнего Эльзаса за Стрэндом или Саффрон-Хилл до Первой мировой войны. Мне говорили, что здесь был известный рынок сувениров.”

Люк вытащил длинную руку из кармана и указал на тонкий шпиль далеко в ржавом небе. “Это церковь Святого Ботольфа”, - сказал он. “Проведите линию оттуда к старому газометру на канале в задней части кинотеатра вон там, и вы не сильно ошибетесь. Миля была узкой, извилистой улицей, и местами верхние этажи зданий почти соприкасались. Прямо посередине была долина с очень крутыми склонами. Дорога ныряла, как стена, и снова поднималась. Вот почему не было сквозного движения, чтобы расчистить его. Поверхность не менялась поколениями; круглые булыжники. Это было все равно, что пройти по пушечным ядрам ”. Теперь, когда он оправился от своего первого изумления при виде нового здания, которое оказалось совсем не таким, как он ожидал, он говорил со своим обычным пылким энтузиазмом и, как обычно, подробно расписывал его руками.

“Когда вы свернули в Милю от этого конца, первое, что вы увидели, был самый большой ломбард, на который вы когда-либо обращали внимание, а напротив, очень удобно, был "Ятаган". Это был огромный джиновый дворец, построенный в том стиле, который вы могли бы назвать восточным. Уличные ларьки тянулись по обе стороны дороги к холму, и на каждом втором из них красовалась строго

запрещенная табличка с изображением короны и якоря. Местные жители играли весь день. Ранним утром и поздней ночью у факелов с нафтой. Дальше, за провалом, был жилой квартал. Я не знаю, подходит ли это название. Люди жили в пещерах. Для них нет другого слова. Вы когда-нибудь видели пучок, съеденный жуками до состояния губки? Увеличьте его и заверните жуков в пару тряпок, и вот примерно такая картина. Однажды я прошел через это на спор, когда мне было лет десять. Моя мать не приводила меня в порядок целый месяц ”. Он рассмеялся. “О, Миля была в некотором смысле достаточно зловещей, в зависимости от того, что вы имеете в виду”. Он повернулся обратно к сцене перед ним и огромному новому кварталу муниципальных жилых домов. Дизайн был в некотором роде по Корбюзье, но квартал был построен на цоколях и напоминал атлантический лайнер, проплывающий по диагонали через участок.

“Что, черт возьми, у вас там?” поинтересовался он. “Доисторический во-о-заврус?”

“Это замечательное здание”. Мандей был серьезен. “При дневном свете от него захватывает дух. Оно гладкое, как космический корабль, на нем нет ни единого выбившегося волоска. Именно по этой причине мне пришлось побеспокоить вас сегодня вечером. мистер Корниш счел, что штаб-квартиру необходимо немедленно уведомить.”

“Ах, он член совета, не так ли? Тот, кто собирается получить рыцарское звание за все это?”

“Я не знаю об этом, сэр”. Шеф был деревянным. “Я знаю, что ему нужно собрать деньги, чтобы построить еще пять таких”.

Люк принюхался и оглядел чудовище, изрезанное солнечными балконами и изрытое аккуратными рядами окон, каждое из которых оформлено в пастельных тонах: голубом, розовом, сиреневом, бисквитном и лаймовом. Внезапная ухмылка появилась на его смуглом лице кокни.

“Там есть семьи первородных, старший инспектор?” поинтересовался он.

Мандей пристально посмотрел на него.

“Не совсем так, сэр. Это часть сегодняшней истории. Мне дали понять, что, хотя основной целью всех этих масштабных планов улучшения является переселение части населения, оставшейся без крова в результате действий врага, двадцать лет - это очень долгий срок. Новые здания приходилось финансировать обычным способом, и расходы нужно было возмещать, поэтому наметилась тенденция выделять эти совершенно исключительные новые квартиры — они действительно впечатляют, суперинтендант, — тем людям, которые зарекомендовали себя первоклассными жильцами во временном жилье, которое было выделено для них сразу после войны, сборные дома и тому подобное ”.

Наступила неловкая пауза, и Люк расхохотался.

“Я не буду задавать никаких вопросов в парламенте, шеф. Вы не обязаны мне ничего объяснять. У вас здесь все подобрано вручную, не так ли? И вот почему это нынешнее пятно беспокойства, которое является всего лишь ‘умышленным повреждением’, так расстроило голубятни? Понятно. Давай.”

Они вместе спустились по частично сооруженному бетонному пандусу. “Некоторые из этих больших парней из местных органов власти удивительно похожи на сквайров старых времен, старые феодальные корзины!” - заметил он. “Не вывешивай свое постельное белье за окно’, ‘Научи детей говорить "пожалуйста", черт бы их побрал’ и ‘Никакого пения, кроме как в ванне’. Мне самому это не нравится в домовладельцах. Возможно, кого-то это разозлило? А?”

“Я не знаю”. Мандей пожал плечами. “По моей информации, пара, чей дом был разрушен, является чем-то вроде шоу-пары. Старик заканчивает свой срок на фабрике Alandel Branch, расположенной дальше по дороге, и считается, что у него нет врагов во всем мире. То же самое относится и к пожилой леди, которая является его второй женой. Я полагаю, что здесь есть временная квартирантка, квалифицированная работница из Alandel's. Они получили разрешение взять его к себе на испытательный срок в шесть недель, и арендная плата была должным образом скорректирована, так что это не может быть ревностью со стороны соседей. Ущерб кажется значительным, и создается впечатление, что он может быть направлен против самого здания, то есть Совета, а вовсе не жильцов ”.