Китайский проезд
Шрифт:
– Прямо сейчас? – снова громко изумился Брух.
Болотников кивнул.
Брух встал, подошел к Винсенту и, убрав голые ноги стриптизерки с его ушей, сказал на своем дубовом английском:
– I am sorry interrupt you, sir. I know it is not good moment. But our president want to see you. (Извините, что отвлекаю, сэр. Я понимаю, что не вовремя. Но наш президент хочет вас видеть.)
– Президент чего? – хрипло спросил Винсент.
– Президент России, сэр.
Стриптизерка рухнула на пол с винсентовских колен.
19
Винсент думал, что его везут в Кремль,
Офицер охраны, сидевший в «мерседесе» рядом с водителем, что-то сказал в микрофон «воки-токи», тут же из каменной сторожки справа от ворот вышли два охранника. Они пристально осмотрели с обеих сторон кабину «мерседеса» и сидящего в ней Винсента и тоже сказали что-то в свои радиопередатчики. Ворота медленно открылись. «Мерседес» въехал во двор и остановился у широких и темных стеклянных дверей парадного подъезда. Офицер охраны выскочил из машины, открыл Винсенту дверь и тут же, словно из темноты, соткались еще три офицера двухметрового роста, двое из них стали слева и справа от Винсента, а третий быстро ощупал его с головы до щиколоток жесткими, как дубовые оглобли, руками.
– Чисто, – сказал он в свой «воки-токи» и чуть подтолкнул Винсента. – Пошли.
Так – взятый четырьмя охранниками в каре – Винсент прошел сквозь распахнувшиеся стеклянные двери и оказался в гигантском и совершенно безлюдном беломраморном фойе, буквально залитом электрическим светом. Феноменально огромная хрустальная люстра парила под высоченным лепным потолком. Несколько беломраморных ступеней, укрытых ковровой дорожкой, вели – мимо фонтана и дорогих кожаных кресел – в глубь вестибюля, к лифтам.
Эскорт стремительно, почти бегом, провел Винсента в кабину одного из них, старший офицер, который ощупывал Винсента на улице, вставил свой ключ в панель с кнопками этажей, повернул его и нажал безномерную и почти неприметную кнопку. Двери лифта сомкнулись, кабина бесшумно взлетела в высоту и замерла, как понял Винсент, на самом верху здания.
При выходе из лифта была стандартная, как дверной проем, рама металлоискателя, за ней – еще три офицера охраны с короткоствольными автоматами и новая проверка на ощупь с головы до ног. При этом из карманов Винсента быстро и почти неслышно было извлечено все – от документов и кошелька до завалившейся в подкладку зубочистки. Все это было аккуратно сложено в деревянный лоток-коробочку.
– При выходе получите, – было сказано Винсенту. – Пошли.
Теперь уже не четверо, а всего лишь двое охранников повели Винсента по длинному коридору к двери, перед которой стояли два автоматчика в камуфляже и в ботинках с высокой шнуровкой. Старший охранник кивнул им, и они расступились.
Винсент шагнул в открывшуюся дверь.
Но за ней еще не было
– Ага! – сказал маршал Винсенту. – Касабланка! Как поживаешь?
– Thank you, – осторожно ответил Винсент и только теперь заметил слева от себя на стене два десятка телемониторов, на их экранах были видны все подъездные пути к «Президент-отелю», его парадные и служебные подъезды и двери, коридоры, фойе, ресторанные залы и кабины лифтов.
– Что ж ты, понимаешь, мэру Москвы подарил машину, а нам не подарил? – сказал маршал.
– You mean: to you personaly or to your president? (Вы имеете в виду: вам персонально или президенту?) – уточнил Винсент.
– Ю Мин – Ху Ин! – передразнил маршал, открыл высокую дубовую дверь, заглянул в нее, потом кивнул Винсенту: – Заходи.
Неужели придется и президенту дарить «порше»? Винсент почувствовал, как он непроизвольно сделал полный вдох, словно перед прыжком в воду. И, машинально поправив галстук, шагнул в дверь президентских покоев.
Но за дверями не оказалось никакой особой помпезности.
Неяркий свет торшеров, дорогая старинная мебель, плотные шторы на окнах и большой телевизор чуть в стороне от камина. По телевизору опять выступал президент – точно такое же обвисло-алебастровое лицо и странно-стеклянные глаза, как и в том выступлении, которое видел Винсент чуть ли не в первый день своего приезда в Россию.
– Наши общие задачи – укрепление демократии и подъем экономики… – говорил президент по телевизору.
Винсент в недоумении остановился: зачем его привезли сюда, если президент в это время на телестудии?
Неожиданно звук на экране пропал, только губы президента продолжали шевелиться, как у куклы из папье-маше. Зато из глубокого, с высокой спинкой кресла напротив телевизора мужской и удивительно знакомый голос спросил:
– Значит, тебе, понимаешь, не нравится мое выступление?
Винсент наконец сообразил, что это и есть президент – просто он смотрит видеокассету со своим собственным выступлением.
– Папа, пусть человек зайдет, освоится, – сказал женский голос, и тут же из второго кресла несколько тяжело и неловко поднялась молодая, лет тридцати пяти женщина с крупным, как у президента, лицом и с животом последних дней беременности: – Здравствуйте. Come in, please. Mister…
– Vincent Ferrano, – представился Винсент и шагнул вперед, поскольку президент, сидевший к нему спиной, протягивал ему руку, не вставая из кресла. Он был одет по-домашнему – в темную шерстяную рубашку и светлый вязаный свитер, джинсы и шерстяные носки. Пожав руку президенту («Good evening, Mister President! Good evening, Madam!»), Винсент успел отметить, что пожатие президента было крепким, как у хорошего теннисиста, и что вообще президент выглядит куда лучше, чем по телевизору.