Кладбище бывших жен
Шрифт:
Ну позвонила, не из дома, конечно, а из салона красоты, сказала, что мобильник где-то оставила. Отвечает голос такой простоватый и немолодой сильно, прошу Лиду. Тетка так поперхнулась – какую Лиду? Я и бухаю, что Коврайскую, уж после спохватилась, что фамилию она вполне могла поменять после развода. Но прокатило, тетка не удивилась, а давай меня расспрашивать, кто я да как мы с Лидочкой познакомились. Я несу пургу, что уезжала, давно с Лидой не виделись, а раньше дружили, знаю, что с мужем она развелась, и так далее. Тетка мямлит чего-то, я и говорю, что если Лиды нету, то скажите, когда она вернется, я перезвоню. Она мне и бухнула – не вернется, говорит, Лидочка, никогда больше, нет ее на свете уже
– Ну и ну! – только и нашлась Лола.
– Да, ну я трубку повесила, посидела немного и сообразила, что погибла эта Лида уже после развода. И судя по всему, квартиру мой муж ей все же купил, раз тетка теперь там живет. Ладно, думаю, не получилось откровенного разговора с этой женой, будем другую искать. Ты меня знаешь, если я чего в голову вобью – меня не остановить.
– Точно, – согласилась Лола, – помнишь, как мы во втором классе с сараев на спор прыгали? Как только шею себе не сломали… А все ты, поспорила с Алькой Солодовниковым, что прыгнешь…
– Да, упорство – это мое главное достоинство! – Людмила приосанилась и посмотрела на Лолу чуть свысока. – Хотя, конечно, не единственное…
Значит, решила я пойти на преступление, – повествовала дальше Люда, – в том смысле, чтобы вскрыть сейф своего мужа. Не помню, говорила тебе или нет, но в кабинет у него сейф есть, за картиной.
– Какая картина? – деловито осведомилась Лола.
– Ой, с картинами у нас большая проблема! – вздохнула Людка. – Понимаешь, вкус у Вадима, как бы это тебе сказать… ну, старомодный, что ли. В общем, в спальне у него над кроватью висит купальщица – такая голая толстая тетка в камышах, а в столовой – натюрморт с битой дичью и кроликом.
– А в кабинете? – оживилась Лола.
– А в кабинете пейзаж, там озеро и…
– Неужели лебеди?
– Точно, – вздохнула Люда, – но это еще ничего, я в кабинете у него редко бываю, а вот в столовой как увижу этого несчастного кролика с окровавленными внутренностями – так сразу аппетит напрочь пропадает!
– Тоже неплохо, – заметила Лола с завистью, – вот отчего ты так похудела.
– Ой, да вовсе не от этого, а от страха! – пригорюнилась подруга. – В общем, сейф самый настоящий, там такая штука с колесиками, прямо как в кино, крутить надо туда-сюда. Муж вечерами в кабинете сидит, бумаги какие-то разбирает или еще марки рассматривает. Я туда редко хожу, если только чай принести, он любит, чтобы чай крепкий был, сладкий, с лимоном…
– Вот зануда!
– Да ладно, значит, я уж знаю, что примерно в полдвенадцатого ночи он все бумаги в сейф убирает и спать идет. Ну и сунулась в кабинет вроде как за грязной посудой, а сама на поднос зеркальце положила. Задержалась в дверях и все в зеркале видела – пять поворотов влево, три вправо, потом еще четыре влево и восемь вправо. Ну и на следующее утро в спокойной обстановке обследовала я этот сейф. Там куча бумаг каких-то, я особо не копалась, надо же было еще аккуратно действовать, чтобы муж ничего не заподозрил.
– Ну и нашла ты то, что надо? – не утерпела Лола.
– Можешь себе представить – нашла! – торжествующе зашептала Люда. – Лежат у него на отдельной полочке все четыре свидетельства о расторжении брака. Жены все Коврайские, Людмила, Лизавета, Лидия и Лилия. Ну, списала я даты разводов,
– Так он что – на себя, что ли, эти квартиры покупал?
– Угу, а потом уже оформлял акт дарения. Все четыре раза одно и то же.
– Слушай, да это же не человек, а бухгалтерская ведомость, до того все точно! – поразилась Лола.
– Ага, я сама удивилась. Ну, сначала-то сдуру обрадовалась я. Думаю, дело верное, раз он своих привычек не менял, стало быть, и со мной так же разойдется по-хорошему. Но на всякий случай решила я найти вторую жену, Лизавету, и с ней поговорить.
– А отчего не последнюю, Лилю? – Задав этот вопрос, Лола поняла, что сморозила глупость, но было уже поздно.
– Вот сразу видно, что ты замужем не была! – поучающим тоном ответила эта зараза Людка. – Вот скажи, пожалуйста, как ко мне отнеслась бы предыдущая жена? Ей ведь не докажешь, что мы с Вадимом познакомились уже после их развода, она может подумать, что я у нее мужа увела. И даже если она его сама бросила, все равно никаких отношений с новой его женой у нее быть не может. А со второй женой, Лизой, какие у нас могут быть конфликты, если между ею и мной было у Вадима еще две жены?
Услышав в голосе подруги нотки несомненного превосходства, Лола почувствовала сильнейшее желание всадить ей в ляжку английскую булавку. Или вылить на шелковую блузку пузырек зеленки. Она с трудом удержалась от такого необдуманного поступка, решив все же дослушать историю до конца.
– В общем, звоню я из того же салона красоты этой Лизавете, а там мужик какой-то сразу же меня посылает подальше. «Не знаю, – кричит, – никакой Лизаветы Коврайской, тут мы живем уже четвертый год». А до этого кто жил, он понятия не имеет, продал ему эту квартиру какой-то мужик иногородний, она ему в наследство досталась.
– Вот как? – Лола подняла брови, хотя дала себе слово не слушать больше эту нахалку Людку, пускай сама со всеми своими проблемами разбирается.
– Ага, что-то мне не понравилось упоминание о наследстве, решила я этот вопрос окончательно прояснить. Назавтра оделась поскромнее, купила коробку конфет подороже, духи опять же французские да и пошла по тому адресу. Походила вокруг – дом хороший, все кругом чистенько, цветочки высажены, узнала у старушки, где у них жилконтора, и пошла туда. Пришла прямо к начальнице на прием, потому что у нее отдельный кабинет, разговору приватному никто не помешает.
Так и так, говорю, хочу разыскать Лизу Коврайскую, она тут раньше жила, а теперь переехала. Та, начальница-то, нахмурилась так. «А вам зачем?» – спрашивает. Я снова про свой долгий отъезд вру, что подруги мы были и так далее. И коробку подсовываю, и духи. Ну, она посмотрела в своем компьютере – ага, говорит, действительно, жила такая в той квартире, да только умерла она в две тысячи третьем году, а наследник квартиру нынешним жильцам продал. Как услышала я про это, так в лице переменилась, что тетка эта сразу поверила, что близкие подруги мы с Лизой были. «Да, – говорит, – теперь я припоминаю тот случай. Эту Коврайскую сосулькой убило». Дело было в марте, оттепель, шла Лиза утром на работу вдоль дома, и здоровенная такая сосулька свалилась прямо ей на голову. Да так неудачно, что насмерть. Шуму много было, жильцы испугались. Она, начальница-то, призналась, что порадовалась тогда, грешным делом, что не на ее участке такое происшествие случилось, а то не миновать бы увольнения с работы.