Кладбище демонов
Шрифт:
Убедившись, что девочка провела его через "столовую", и как будто не собиралась делать из него ужин, Сэт вздохну с облегчением.
— Значит, они нейтральны к людям с поверхности?
— Хотел бы сказать так… Но ты сам видел, телепортировавшихся сюда вампиров. С учетом шныряющей неподалеку ведьмы и толп разбойников, это наводит на мысли, что Измор — город в который ты собираешься попасть, не столь уж и безопасен. Похоже, в Империи наступают темные времена…
Пламя факела уже почти погасло, когда они девочка провела его в широкий коридор и неожиданно остановились. Путь им перегородила железная
Вероятно это были солдаты, поскольку все имели одинаковые щиты и палицы.
Вперед вышел один из них — наверно, офицер и, оглядев Сэта с ног до головы, обратил взор на девочку. Их гляделки тянулись продолжительное время, но наконец, офицер поклонился, развернулся, взглядом заставляя других прийти в движение.
Сразу четверо обитателей подземного города навалились на ржавую дверь, заставляя её раскрыться. А оттуда, из прохода, тьму зала разогнало серебряное сияние. Словно испугавшись его, солдаты отпрянули, а девочка, доселе ободряюще державшая руку Сэта, отошла в сторонку и убрала свои косточки с его запястья. Он уставился на неё в надежде получить объяснения, но кроме повелительного движения рукой ничего не увидел.
В тот самый момент, когда он собирался шагнуть к выходу, по подземелью раздались быстрые шаги, и в свете факела объявился тот самый лич, который первым его встретил после того как Сэт упал в люк…
В правой руке он держал посох — другой обнимал увесистую книгу. Он посмотрел на Сэта и потом перевел взгляд на девочку, видимо начиная продолжительный диалог. Предчувствуя крупные неприятности, Сэт оценил расстояние до выхода и приготовился бежать что есть силы. К счастью, этого не понадобилось…
Безмолвный "лич" с поклоном отдал свою книгу девочке и не задерживаясь, отправился восвояси, а девочка так же молча вручила книгу Сэту.
Не желая отказываться от странного подарка, Сэт склонил голову и повернулся к выходу. В этот момент в руке девочки погас факел, и Сэт почти в кромешной тьме, лишь едва видя очертания залитых серебром щитов скелетов, двинулся в направлении к сиянию.
Спустя какое-то время он шагнул за порог и вдохнул полной грудью…
Первое, что он понял: обитатели города закрыли за ним двери. И только потом его сознания достигла открывшаяся вокруг него картина: позади находился пригорок, на котором стояли древние развалины, впереди — небольшой простор, вскоре перегороженный полосой леса. А наверху распростерся небесный океан, в котором плавали темные облака и купались луна со звездами.
— Я сделал это! Я на поверхности. Свобода!
Снова набрав полную грудь прохладного воздуха, он проследил за светлеющим краем небосвода. Скоро рассвет — можно идти в город.
Но по ставшей закономерной случайности, его планы были разрушены, в тот самый момент, когда откуда-то из-за ближайших холмов донеслись крики и звон мечей…
Глава 5 Святые и Убийцы
Он не собирался больше не во что вмешиваться — Сэт просто намеревался добраться до города, минуя все опасности и ситуации, которые романтики окрестили бы "приключениями". Вот только ноги сами понесли его на ближайший холм — вероятно, дала о себе знать кровь игромана, требующая досконально разобраться в окружающем мире…
Взбежав на холм, Сэт ошарашенно замер: он готов был увидеть, что угодно, но совсем не это…
Десятки,
Глядя на то, как с холма под ноги наступающим скатываются десятки смертельно раненых товарищей, последние ряды, словно в фанатичном исступлении размахивали нехитрым оружием и скандировали лишь одно:
— Святые!
— Святые!
— Вперед, Святые!!!
Дрожь прошла по телу Сэта. Слитый крик сотен людей был в равной мере наполнен безумием и безграничной верой в высшие идеалы. Впрочем, ничего удивительного в этом не было: безумие и фанатичная вера — чувства, которые могли искорежить душу настолько, чтобы превратить человека в берсеркера, презревшего боль и страх смерти.
Невзирая на подавляющее численное преимущество, лишь безумцы и фанаты могли сейчас лезть на штурм холма. И пусть его защитников едва ли было больше двух десятков, но их тяжелая броня и превосходное вооружение не поддавались никакому сравнению с тем, что было у штурмующих холм.
Даже отсюда Сэт видел чешую кольчуг и блеск нагрудников, силуэты поднимающихся шестиугольных щитов и опускающиеся на вражеские головы прекрасные мечи. Под металлическими шлемами при желании можно было различить глаза, ниже которых пролегала кольчужная сетка — защищающая лицо и шею бармица.
Вставшие в круг для обороны холма воины выглядели непоколебимой твердыней суши, о которые разбиваются темные волны бушующего океана. К тому же всякий раз, когда нападающим удавалось закрепиться на каком-нибудь участке, постоянно мелькающий среди воинов синий силуэт, бесформенным вихрем набрасывался на горе-вояк и повергал их вниз словно кукол.
Что это был за силуэт, Сэт не имел представления — уж слишком быстро тот мелькал, да и расстояние между ними так же давало о себе знать… А вскоре ему стало и вовсе не до того.
Появление на соседнем холме Саймон Сэта не осталось незамеченным. Пока Сэт, разинув рот, наблюдал за разворачивающимся боем, некий командир в стане оборванцев в масках отдал необходимые приказы, и сейчас сразу несколько отрядов отрезало ему все пути к бегству…
Поняв, что окружен, Сэт едва не взвыл от досады: ни этого он хотел, взбираясь на холм!
— Святые! Святые! Вперед Святые! Во имя Сантаны! — донеслось со всех сторон, и на холм потянулись десятки людей в рваном тряпье.
Разумеется, Сэт хорошо знал с кем столкнула его судьба. Он прекрасно помнил, как в лагере разбойников ведьма раздавала команды своим подчиненным, в числе которых находилась и шайка "Святых". В грязных дырявых одеждах, а иногда и вовсе без них, они казались бы простыми попрошайками, если бы ни самодельные маски на их лицах. Эта группа людей отличалась от прочих — они будто презирали материальные блага, грабя и убивая, они брали в трофеи лишь оружие и провизию. Другие банды и группировки сторонились их, понимая что "Святые" слеплены из совершенно иного теста. И верно: Святых объединяло и сплачивало вовсе не жажда наживы, а нечто далекое от сердца простого душегуба — нечто, эфемерное, что называется "вера".