Кладбище для однокла$$ников (Сборник)
Шрифт:
– Ну, тогда извините…
Но играть он отказался и пошел прямиком к бару. Снова раздали карты, пиковая дама досталась Ирине. Все уже были достаточно подогреты и не очень сосредоточены, поэтому «убийце» Ирине приходилось быть весьма настойчивой. Первым делом она отключила Эда, затем Шевчука, причем Игорю вдруг стало беспричинно весело, и он тоже подмигнул Ирине. Та в ответ состроила глазки, и Шевчук, хоть и набрался прилично, вдруг почувствовал прилив распирающих сил. Видимо, подобное чувствовал и несчастный Виталик. Но сейчас он хмуро следил за женой и уже твердо и бесповоротно решил упиться. Наконец
– Ну, чего вылупился? Снимают тебя, дядя.
Маша не выдержала:
– Виталий, ты ведешь себя просто по-хамски!
Тот хмыкнул недовольно, но промолчал, демонстративно отвернулся.
– Ему нельзя много пить, – негромко заметил Мигульский.
– Теперь он специально нажрется, – со злостью процедила Ирина. – Хорош медовый месяц… Эй, Виталик, – крикнула она, – принеси мне шампанского.
Тот повернулся, упер руки в боки, долго и пьяно смотрел на жену, потом заплетающимся языком приказал:
– Ю-юм, н-на всех шам-пан-скаво! Плачу валюшей. Эт-то самое, валютой!
Тут начался галдеж, кто-то подвинтил громкость, музыка взревела, люди выползали из-за стола, мигать уже не было сил. Ирина нависла над Шевчуком и прокричала:
– Пригласите даму танцевать!
– Приглашаю! – проорал Шевчук, вскочил, сделал реверанс, притянул Иру к себе.
Они закружились, задрыгалисъ в каком-то неописуемом, диком полувальсе, полуканкане, а, возможно, рок-н-ролле. Вслед за ними выпорхнула из-за стола Анюта, за руку она тащила упирающегося «папочку». Карасев хмуро пил у стойки и через раз повторял «нажрусь» и «разведусь». Юм рассказывал анекдот, не заботясь, слушают его или нет. Распорядитель куда-то исчез, и Юм опять воровато отпивал из фужера. В вихре танца смешались чета Кригов, Азиз Алиевич с каменным лицом прихлопывал в ладоши, Анюта прыгала, вертелась, и, казалось, ее короткая юбчонка вот-вот треснет по швам. Шевчук рубил вприсядку, Ирина кружилась волчком… От этого зрелища Юма стало мутить. Он икал и пытался разъяснить совсем посуровевшему Карасеву свою особенность: нельзя ему смотреть на танцы – начинается икота.
Наконец Шевчук сдался, повалился на диван, Ирина с хохотом плюхнулась ему на колени. Виталик тут же вырос перед ними статуей Командора; Ира, задыхаясь, продолжала смеяться и еле выдавила, что исполняет сейчас роль дамы полусвета. Виталя с пьяной ловкостью отвесил супруге оплеуху, та вскочила, закрыла лицо руками.
– А ты, – он ткнул пальцем в Шевчука, – герой закаканный, дерьмо и тварь. – Губы Карасева искривила гримаса. – Вас всех, вояк, половину утопить надо, а другую – туалеты чистить!
Кто-то охнул. Шевчук вскочил и коротко ткнул Виталика в челюсть. Карасев рухнул безмолвно и покорно, зацепив при этом столик. Виталю бросились поднимать, откуда-то появился Кент, вместе с Юмом они увели шатающегося Виталика в номер. Ирина куда-то исчезла.
– Нет, но это просто вызывающее поведение. В присутствии своего мужа уселась на колени, – Анюта презрительно фыркнула и поджала губки.
Возникла пауза. Все помалкивали. Музыка оборвалась, тишина установилась надорванная и нервная.
– А где же наш Распределитель? – нетрезво произнес Шевчук. – Или,
– Прекрати! – оборвал Мигульский. – Вся эта твоя вакханалия… Устроил мордобой. А насчет чеченского прошлого выпендриваться нечего. Нашел чем гордиться!
– Ах, вот ты как запел! – Шевчук стал подниматься с дивана.
– А свои патриотические статейки уже позабыл? Напомнить тебе про «конституционный долг», про единую семью и помощь братскому чеченскому народу? Как ты врал про нас, про наших ребят? Интересно сейчас будет почитать, как хлеб-соль чеченцы нам выносили… Что скажешь, Мигульский? Подробностей не надо?
– Слушай, ты не кричи здесь! – вмешался Азиз. – Я старше тебя, и ты знай, что ты человека обидел. И другого человека обидел. Нас всех обидел. Не нравится, как писал, – не читай! А вот ты – стрелял в Чечне, ты убивал! – Азиз сверкнул глазами. – И лучше тебе молчать.
– А, теперь я должен молчать! – со злостью выкрикнул Шевчук. – Ишак ученый! Что же ты раньше таким умным не был, помалкивал, когда нас там убивали, а теперь грамотным стал, сволочь!
Азиз побледнел, с усилием опустил пылающий взгляд, сжал кулаки так сильно, что, казалось, пальцы его вонзятся в ладони.
– Игорь, вы возбуждены, – аккуратно заметил Криг. – Вы же прекрасно понимаете, что участвовали в преступной войне, это все так отвратительно…
– А-а, доктор! – Шевчук резко повернулся. – Когда вы меня лечили от нехорошей болезни, вам и в голову не пришло позаботиться о моей душе. Вас, кажется, интересовало другое. Что же вы тогда не позаботились? Нельзя или наплевать было?
Он обвел всех воспаленным взором, руки его заметно тряслись, казалось, вот-вот случится нечто страшное: или он бросится крушить все подряд, или забьется в истерике.
– Что вы пристали к Игорю? – тихо произнесла Мария. – Легко судить вам сейчас, а он поехал туда по приказу.
– Я поехал по собственному желанию и до сих пор не жалею, что был там. Хотя бы потому, что мерзавца там было сразу видно, – резко произнес Шевчук. – А сейчас мне дико интересно наблюдать за вами, дорогие однокласснички. Такие деловые, интеллигентные, спасибо вам, учите меня, дурака, уму-разуму… Шлюхи рассказывают, как надо себя красиво вести, вруны учат говорить правду… Какое веселое общество! Юм, дружище, по-моему, надо выпить за общество. Здесь цвет нации! 10-й «А» класс! Шампанского, Юм! На всех – двоечников и троечников, отличников и хорошистов! – Шевчук полез в карман за деньгами, вытащил смятую пригоршню и бросил на стойку. Тот испуганно принял деньги, пересчитал, выставил две бутылки.
– Открывай!
Юм послушно откупорил бутылку. Но все стали поспешно расходиться.
– Ну и черт с вами, – вяло пробормотал Шевчук, повернулся спиной к уходящим, стал наливать в фужеры, разлил вокруг пузырящуюся лужу. – Давай, Юм, дружище, с тобой выпьем.
Юм покорно выпил.
– Запомни мои слова, Юм. Ничто здесь случайно не происходит. Все имеет скрытый смысл… Сборище недоучек! Их бы на площадь Минутку во время штурма Грозного.
– Я верю вам, – пьяно мотнул головой Юм.