Кладбище для однокла$$ников (Сборник)
Шрифт:
– Что? Топор? – очнулся тот. – Ищите его в пропасти.
– Вы выходили за территорию?
– Для этого не надо выходить…
– Спасибо, разыщем.
Самсонов подошел к окну, долго смотрел куда-то вдаль, потом спросил:
– Скажите, Азиз, как вам удалось достаточно быстро отыскать Шевчука, одноклассников?
– Нет ничего проще. Зашел на сайт «Одноклассники. ру». Там все они и были. Оставалось только найти спутника, с которым я без подозрений мог бы появиться в этой компании. И интуитивно определил самое слабое звено.
– На передок, – негромко заметил Мигульский.
Мужская
Каждый сейчас предавался грустным размышлениям о предстоящих нудных милицейских допросах, квелых и ненужных, как прошлогодние лозунги и призывы. И на это уйдет время, а потом все осядет в мутном и вязком иле памяти, что никогда не захочется ворошить.
Хлопнула дверь. На пороге стоял Юм, багровый и растрепанный.
– А-а, здравствуйте!.. – сказал он, шевельнув безвольной губкой и тем самым выдав опьянение. Казалось, что пропадал он целую вечность. На горло Юм повязал черный шарфик, оделся он во что-то серое и неприметное, вполне соответствующее человеку, вынутому из петли. Ни на кого не глядя, Юм молча прошествовал к бару, открыл ставни, перелез через стойку, включил свет. Черный проем тут же нарядно заполыхал разноцветьем алкогольной радуги, заиграла музыка и под нее зазвучал доверительный голос певицы-шептуньи.
Первым опомнился Виталя. За ним стыдливо потянулся Криг, Анюта привычно посмотрела на Азиза, но тот сидел с арестованным лицом, она вздохнула, закопошилась в сумочке, но ее опередила эмансипированная Ира… Каждый брал на свой вкус. Впрочем, не в этом заключалась сермяжная правда жизни. В эту самую минуту каждый из приунывших постояльцев понял, что нигде, в том числе и на этом блаженном островке придуманных приключений, нет и не может быть счастья. Потому как сия временная субстанция не может сотвориться по заказу. Даже в приличном отеле. … И вот снова, отмякнув благодаря химической реакции – алкоголь плюс подкорка головного мозга, – общество оживало и, подобно подключенному к источнику энергии механизму, издавало привычный жизнерадостный гул. У недвижимого Азиза тоже появился откуда-то тонкостенный, совершенно запотевший стакан, доверху налитый водкой. И когда убийца отпивал из него, слышалось клацанье стекла о зубы. Распорядитель держал в руке огромный охотничий рог, наполненный алым вином, капли его падали прямо на ковер. Он произносил речь, и чувствовалось, что он волнуется:
– Нет, это не было случайным убийством. Его мог убить каждый из нас. И, положа руку на сердце, признаем, что у каждого нашлись бы на то основания…
Но Распорядителя никто не слушал. Казалось, его даже не замечают. Впрочем, гражданин Самсонов тоже ничего не видел вокруг себя, и был странным образом похож на поэта, что под сенью великого монумента кричит свои стихи – не в толпу, а в самое Вечность. – …Он был лишним человеком. А как мы знаем из классической литературы, пожалуйста вам Онегин или Печорин, эти лишние граждане или сами были не прочь кого-нибудь ухлопать, или
– Боже, одни потрясения, – простонала оклемавшаяся Анюта. – Часа не пройдет – и новое потрясение.
– Как минимум – пятнадцатое, – сухо сообщил Криг. – Мы с супругой уже ведем счет…
– Скажите, Азиз, – спросил Юм у Алиева, который с загадочным видом размышлял о чем-то своем, – законно ли тотальное насилие центральной власти над народом, если народ невиновен в творящемся хаосе?
Тут Юму кто-то поспешно натолкал в ухо жаркие слова:
– Вы что, не знаете, он же убийца! А такие речи с преступниками не ведут.
Юм на мгновение задумался, на лице его застыло короткое недоумение, ротик-пупок почти исчез. Он вздохнул.
– Да, вы правы, с убийцей такие речи не ведут.
Азиз посмотрел отрешенно, куда-то за бетонную стену, улыбнулся, сказал в пустоту:
– А я не убивал. Все равно бы Шевчук умер. Он и должен был умереть…
Мигульский стоял, скрестив руки, в раздумье жевал губами, потом подошел к Распорядителю, тихо спросил:
– Господин Самсонов, вы, конечно, уже сообщили в органы?
– Нет… Не смог дозвониться, здесь мертвая зона…
– А может, и не стоит? Закопаем без лишнего шума… Он ведь одинокий, у него никого нет. – Мигульский пытливо посмотрел на Самсонова. – Друзей, насколько я знаю, у него нет. Какие-то собутыльники, но это не в счет.
– А дальние родственники? – нервно поинтересовался Криг.
– Вряд ли…
– Ну и всё. И как будто бы его и не было, – удовлетворенно заключил Виталя.
Возникла долгая томительная пауза.
– Если мы его закопаем, – заметил Криг, – то все должны молчать. Иначе…
– Давайте пусть каждый примет участие в копании ямы, – предложил Виталя.
– Увольте! – тут же отреагировал Криг. – Почему это я должен копать?
– Что, и женщины тоже? – воскликнула Анюта.
– Копать должен Азиз! – веско заключил Мигульский.
– Правильно! – Виталя повернулся к Алиеву: – Спасаем тебя, дядя, понял? Чего стоишь? Иди, бери лопату и копай. Лопата на пожарном щите.
– Знаю, – буркнул Азиз и медленно побрел за инструментом.
Распорядитель крикнул ему вдогонку:
– Только копай за забором!
– Боже, боже… Неужели вы не понимаете, Самсонов, и вы все, на какую подлость подписываетесь?.. – Голос Марии дрогнул, она не договорила, махнула рукой обреченно и побрела к дому.
Криг переменился в лице, бросил ей в спину:
– Мария, я же тебя просил!
Она не ответила.
– Ситуация… – Мигульский покачал головой. – Она может…
– Она будет молчать, – жестко заметил Криг. – Никуда не денется. …Через два часа могила была отрыта. После недолгой заминки тело решили обернуть портьерой. Она была подходящего темно-красного цвета. Азиз молча взвалил труп на спину и, пригибаясь и надсадно дыша, понес к воротам. Из-под материи торчали голые ступни мертвеца. Вслед за Азизом потянулись остальные. Тело положили у края ямы. Кто-то принес кроссовки Шевчука, и теперь они лежали у его ног.