Кладбище домашних любимцев
Шрифт:
Легко для человека, который хочет забрать тело своего сына и похоронить его где-то еще.
– Ш-ш-ш-ш... Ш-ш-ш-ш. Мы не будем говорить о таких вещах. Это - тайные вещи.
– Да. Я знаю отличие могилы из плит от "запломбированной", - проговорил Луис.– Но я не думал об этом.
– Луис...
– Поздно, - проговорил Луис.– Уже поздно, я пьян, у меня сердце болит. Если ты на самом деле хочешь рассказать мне историю, тогда рассказывай.
"Может быть, мне стоило начать с мартини, - подумал он.– Тогда я спасся бы. Уже спал бы, когда Джад постучал".
– Ладно, Луис...
– Валяй!
Джад помолчал еще мгновение, а потом начал свой рассказ.
Глава 39
– В те дни, когда еще шла война.., поезд остановился в Орпингтоне, и Билл Батермен приехал на катафалке на станцию забрать своего сына Тимми. Гроб грузили четыре железнодорожника. Я был одним из них. Там же присутствовал парень из "Регистрации Смертей" - была такая военная версия похоронного бюро, Луис. Но парень из "Регистрации Смертей" даже не вышел из вагона. Он сидел в вагоне рядом с двенадцатью гробами и пил... Мы загрузили Тимми в катафалк-кадиллак... В те дни ничего необычного не было в таких "вагонах-поторопись!", потому что в те дни существовал огромный концерн, который занимался тем, что рассылал и хоронил мертвецов до того, как они сгниют. Билл Батермен стоял на перроне с каменным лицом, какой-то.., думаю.., скажем так, серый, как пепел. Но он не плакал. Машинистом на паровозе в тот день был Хьюи Грабер, и он сказал, что тот военный от "Регистрации..." как турист. Солдаты загрузили полный вагон гробов в Лиместоне на Прескью Асле, а гробы туда привезли с юга. Солдатик сказал Хьюи, что у него есть пять бутылок ржаного виски. Он пронес их под рубашкой. Говорил он примерно так: "Хорого, миссстср инженер, септодня вы поведете Сверхъестественный Поеезд, знаете об этом?" Хьюи только кивнул. "Тогдаааладно. Многие называаают этот поееезд Поездом Мертвых из Алабамы". Хьюи попросил парня вынуть из кармана список мертвецов и мельком взглянул на него. "Сперва нам нужно будет сгрузить два гроба в Хоултонс, а потом один в Пассадамкедже, два в Бангоре, один в Дерри, один
– Знаешь, есть много историй и фильмов - не думаю, что они хоть чуть-чуть правдивы, о зомби с Гаити. В таких фильмах ожившие мертвецы ходят, волоча ноги, и их мертвые глаза смотрят вперед, а ходят они медленно, неуклюже. Так вот, Тимми Батермен напоминал их. Луис, он напоминал зомби из дешевых фильмов, но он не был зомби. Он казался чем-то большим. Что-то было у него в глазах, Луис. Не знаю, как объяснить то, что я хочу тебе рассказать. Не знаю, захочу ли я вспоминать его глаза, даже если окажусь в аду... Хитрость, вот что было в них. Словно разговаривая с Миссус Страттон, он и впрямь решил ночью заглянуть к ней. Что-то вселилось в него, Луис. И не думаю, чтоб оно было разумным и чересчур сильным.., а может, ничего такого и не было.., и Тимми Батермен изменился совсем по другой причине. Спорно.., он постоянно слышал идущий откуда-то радиосигнал. Глядя на него, ты сразу понимал: "Если он ко мне прикоснется, я закричу.." Вроде так... Так что Тимми бродит туда-сюда по дороге еще один день. Я тогда отработал смену и вернулся домой. А тогда уже, должен сказать, 30 июля... Так вот, вернулся я домой, а у меня на задней веранде сидит Джордж Андерсон - начальник почты, ты его не знаешь, и пьет холодный чай с Ганнибалом Бенсоном - вторым человеком в нашем дорожном управлении. С ними еще был Алан Пуринтон - начальник пожарной охраны. Норма тоже сидела с ними, но ничего не говорила...У Джорджа была изуродована правая нога. Случилось это, когда он работал на железной дороге, и теперь травма причиняла ему много неудобств в жаркие и влажные дни. Но он сидел у меня на веранде, как бы там ни болела его нога. "Это зашло слишком далеко, - сказал мне Джордж.– У меня почтальон не желает ходить по Педерсенской дороге - это первое. Кроме того, пора привлечь к ответственности "Каина" и его сыночка". "Кого это ты называешь "Каином"?– поинтересовался я. Ганнибал рассказал мне, что звонил в Военный Департамент, связался с лейтенантом по имени Кинсмен, в чьи обязанности входит следить, чтоб никто из военных дураков ничего не выкинул. "Четверо или пятеро местных написали в Военный Департамент, продолжал Ганнибал, - и этот лейтенант Кинсмен оказался заинтригованным. Если бы только кто-то один написал письмо, они бы только посмеялись. Кинсмен сказал, что звонил в полицию в Дерри и сказал, что, возможно, у них в Ладлоу появились проблемы с психопатами, ненавидящими семью Батерменов. Дело в том, что письма пришли от разных людей. Лейтенант сказал "Это видно даже по почерку и имена на конвертах тут ни при чем". А во всех письмах одно и то же безумная новость, мертвый Тиммоти Батермен сбежал из Ада и его оживший труп расхаживает туда-сюда по Педерсенской дороге. Этот Кинсман должен был или куда-то отослать парня или получить от него объяснения, - закончил Ганнибал. Все хотят знать, то ли Тимми мертв, то ли он в самоволке. Видно, военные на все сто не уверены в своих записях. Еще они хотят знать: кто похоронен в гробу Тимми Батермена, если тот жив?" Теперь понимаешь, Луис, неприятности какого рода возникают прежде всего. Мы там сидели, пили холодный чай и разговаривали. Норма спросила нас, хотим ли мы по сэндвичу, но есть никто не хотел. Мы все ходили вокруг да около и, наконец, решили поехать к Батермену. Никогда я не забуду того вечера, даже если доживу и стану старше вдвое. Вечер был теплым. Теплее чем в Аду. Солнце напоминало баскетбольный мяч в корзине облаков. Никто из нас не хотел идти в гости к Батсрменам, но пришлось. Норма поняла это раньше, чем любой из нас. Она, выдумав какую-то причину, отвела меня в сторону и сказала: "Не давай им шастать вокруг дома Батерменов, а постарайся как можно быстрее увести их оттуда, Джадеон. Ты должен думать о последствиях. То, что происходит - отвратительно!"
Джад внимательно посмотрел на Луиса.
– Она так и сказала, Луис. Это ее слово. "Отвратительно". И еще она прошептала мне на ухо: "Если что-нибудь случится, Джад, беги. Не думай о других: они увидят все сами. Ты помни обо мне и сразу, если что-нибудь случится, спасай свою шкуру..." Мы поехали к Батерменам на машине Ганнибала
Джад сделал паузу, словно решал, что сказать, а потом незаметно кивнул.
– Луис, он выглядел так, словно его прокляли. Тимми посмотрел на нас и усмехнулся. Только, казалось, он хочет не усмехнуться, а закричать от ужаса. Потом он повернулся и снова стал смотреть на заходящее солнце. Билли же сказал: "Я, парни, не слышал, как вы стучали", но по лицу видно было - он врет. От стука Алана и мертвые проснулись бы.., даже глухие. Никто ничего больше говорить, похоже, не собирался, так что начал я:
"Билл, я слышал, твой парень убит в Италии". "Тут какая-то ошибка", ответил он, глядя прямо на меня. "В чем ошибка?" - спросил я. "Ты же видишь, он стоит вон там, разве нет?" - поинтересовался Билли. "Тогда кого же ты похоронил в гробу на "Плеасантвиев"?" - спросил его Алан Пуринтон. "Будь я проклят, если знаю, - сказал Билли.– И будь я проклят, если мне на это не наплевать". Он потянулся за сигаретами и рассыпал их по веранде, сломал две или три, прежде чем закурил. "Может, провести эксгумацию?– спросил Ганнибал.– Ты думал об этом? Я могу позвонить в проклятое богом Военное Министерство. Они захотят узнать, может, они похоронили какого-то другого парня вместо Тимми". "Ладно! Это все, с чем вы пожаловали, черт возьми?!– грубо сказал Билли.– Все это касается только меня, ведь так? Вот мой мальчик. Он пришел домой на следующий день после похорон. Он в шоке или что-то в таком духе. Теперь он стал немного странным: и днем и ночью гуляет по округе". "Бросай, Билл, - одернул я его, и по всему было видно, что я на него злюсь.– Если они выкопают гроб и увидят, что он - пуст, хотя ты наверняка набил его камнями, после того как вынул оттуда своего парня, но наверняка-то я не знаю... Зато я знаю, что случится потом, и Ганнибал, Джордж и Алан тоже знают, и ты знаешь. Ты свалял большую глупость, когда поперся в лес, Билл, и наделал себе, да и всему городку много неприятностей". "Думаю, ты и твои парни знают, как пойти отсюда, - ответил мне Билл.– Я ничего не хочу объяснять ни тебе, ни кому-либо еще. Когда я получил телеграмму, то потерял смысл жизни. Я почувствовал себя так, словно обмочился в штаны. Ладно, я вернул себе парня. Но ведь они не правы были, когда забрали его у меня. Ему было всего семнадцать. Он - все, что у меня осталось, когда его мать ушла от меня, и плевал я на ваше е...е государство. Еб.., я вашу армию! Еб.., я Военное Министерство. Еб.., я Соединенные Штаты Америки и таких говнюков как вы, тоже. Я вернул его к жизни. Он пришел назад. Вот и все, что я вам скажу. А теперь топайте, откуда пришли". Рот его дрожал, зубы стучали, а на лбу выступил пот, выступил большими каплями, и только тогда я понял, что он совсем рехнулся. И меня такое дело довело до безумия. Жить вместе с такой.., тварью.
Луис почувствовал, как волна тошноты поднимается из желудка: слишком много пива он выпил и слишком быстро. Его все-таки должно вырвать. Тяжелое ощущение перегруженного желудка подсказывало: это случится скоро.., ох, как скоро...
– "Ладно, мы все равно ничего сделать не сможем, - сказал тогда Ганнибал.– Мы пойдем, Билл, пусть Господь поможет тебе!" А Билл ответил ему: "Бог никогда не помогал мне. Я сам себе помог". Вот тогда Тимми и пошел на нас. Даже жил он неправильно, Луис. Тимми ходил словно старый-старый дед. Он поднимал одну ногу, ставил ее, потом поднимал другую, но создавалось впечатление, что он волочит их, словно краб. Когда он подошел ближе, мы увидели красные отметины, пересекающие его лицо по косой линии, словно прыщики или маленькие ожоги. Я понял: это те места, где пули из фашистского автомата прошили его тело. Может быть, они даже отсекли парню голову... И от него воняло могилой. Черный запах, словно что-то внутри у него испортилось. Я увидел, как Алан Пуринтон рукой закрыл рот и нос. Такая ужасная вонь. Казалось, еще чуть-чуть и в голове у Тимми можно будет разглядеть опарышей, какие обычно живут в могилах...
– Остановись, - грубо перебил старика Луис.– Я уже послушал достаточно...
– Еще нет, - сказал Джад. Он сказал это серьезно и устало.– Еще нет. Я не могу, чтобы тот ужас опять повторился. Никто не может понять, как это плохо, пока это не случилось. Он был мертв, Луис. А теперь снова стал живым. И он.., он.., он многое познал.
– Многое познал?– Луис подался вперед.
– Конечно. Тимми сперва долго смотрел на Алана, ухмыляясь смотрел.., так что мы видели его гнилые зубы, а потом он заговорил низким голосом. Ощущение было такое, что Тимми впитал в себя естество могилы, впитал всеми порами своего тела. "Твоя жена, Пуринтон, еб.., с человеком, который работает в аптеке. Что ты об этом думаешь? Она кричит, когда он входит в нее. Что ты думаешь об этом?" Алан, он словно задохнулся. Было видно, как слова Тимми сразили его наповал. Алан, он сейчас в доме престарелых в Гарденере.., по крайней мере, это последнее, что я о нем слышал.., ему сейчас должно перевалить за девяносто. А тогда, только это случилось, ему было сорок или около того, и ходило много разговоров о его второй жене. Она приходилась ему троюродной сестрой, и переехала в наши края с Аланом и его первой женой, Люси, еще перед войной. Люси умерла, и через года полтора он женился на этой девушке, Лаурине, так ее звали. Ей было не больше двадцати четырех, когда они поженились. И о ней уже тогда говорили разное. Если бы ты ее увидел, ты бы назвал ее свободной и легкомысленной. Но Лаурина считала, что любая женщина может быть немножко распущенной. И может быть, Алан о чем-то догадывался, потому что закричал: "Заткнись! Заткнись, или я вколочу тебе эти слова обратно!" "Заткнись, Тимми!" - приказал Билл, а выглядел он изможденным. Ну, знаешь, словно его сейчас вытошнит или он умрет, а может, случится и то, и другое. "Заткнись, Тимми!" Но Тимми не сделал этого. Он посмотрел на Джада Андерсона и сказал: "Этот внук, которого ты так ждешь, доведет тебя до смерти, старик. Деньги - вот все, что ему будет нужно.., деньги, о них он только и будет думать. Он выгребет все, что можно из Бангорского Восточного Банка. Сделает он это для тебя, но за твоей спиной он будет смеяться над тобой.., он и его сестра... Старик-Деревянная Нога - так они станут называть тебя", говорил Тимми и, Луис, только тут я понял, как изменился его голос. Теперь его голос звучал подло. И эти слова о правнуке Джорджа.., и ты знаешь, Тимми, как потом выяснилось, говорил правду. "Старик-Деревянная Нога, - повторил Тимми. Но твои внучки не остановятся, потому что будут знать, что ты беден, как церковная крыса, после того как все потерял в 38. А сам-то ты не хочешь заткнуться, Джордж? Или, может, ты попросишь своих внучков заткнуться?" Джордж тогда повернулся и пошел прочь, только деревянная нога его подвела, и он споткнулся, упал на ступеньку веранды Билла, опрокинул кувшин с пивом. Он был белым, Луис, как твоя мать. А поднявшись на ноги, Билл, он заревел на мальчишку: "Тимми, прекрати! Ты должен прекратить!" Но Тимми не прекратил. Он рассказал гадость о Ганнибале и потом кое-что сказал обо мне... Ганнибал уже тогда был.., грабителем.., я так скажу. Конечно, он был грабителем, это точно. Ужасно! И мы отправились назад, а потом побежали, потащили Джорджа за руки, потому что он не мог сам идти. Ремни протеза съехали; ботинок перекосился и волочился за ним по траве. Последний раз я видел Тимми Батермена.., когда он стоял на заднем дворе Батерменов, за веревкой для белья. Лицо его было красным в лучах заходящего солнца, с теми отметинами.., волосы у него были взъерошены и грязны.., и он смеялся и визжал снова и снова; "Деревянная Нога! Старик-Деревянная Нога! И.., рогоносец! А с ним сукин сын! До свидания, джентльмены! До свидания! До свидания!" - а потом он засмеялся, но продолжал кричать.., точнее.., что-то внутри его кричало.., и кричало.., и кричало...
Джад остановился. Его грудь вздымалась и опускалась слишком быстро.
– Джад, те вещи, что сказал вам Тиммоти Батермен, оказались.., правдой? спросил Луис.
– Да, правдой, - пробормотал Джад.– Иисус! Это была правда... Вот тогда я побыстрее махнул в публичный дом в Бангоре. Мужчине не так много надо, хотя не скажу, что пошел прямо туда, никуда не сворачивая. Мне нужно было.., может быть.., утонуть в чьей-то плоти. Отдать какой-то женщине то, что мужчина не может принести домой, чтобы поделиться с женой. Люди скрывают свое исподнее, Луис. Это ужасно, то, что я сделал, и ощущение вины преследовало меня восемь или девять лет, а Норма, она не оставила бы меня, даже если бы знала... Но кое-что вместе с ее смертью ушло навсегда. Кое-что очень дорогое для меня.
Глаза Джада были красными, опухшими и потускневшими. "Слезы стариков неприятны", - подумал Луис. Но когда Джад протянул руку Луису, Луис крепко пожал ее.
– Он сказал нам только плохое, - через мгновение продолжал старик. Только плохое. Один Бог знает, что есть жизнь одного человека, ведь так? Через два или три дня, Лаурина Пуринтон уехала из Ладлоу, и люди, те, кто видел, как она садилась в поезд, говорили, что у нее было два огромных синяка и чемодан с ее пожитками. Алан.., он никогда не говорил об этом. Джордж умер в 1950 году, и если и оставил потомков, то я никогда не слышал ни о его внуке, ни о его внучке. Ганнибала вышибли со службы, потому что случилось нечто, похожее на то, что предсказал Тиммоти Батермен. Просто я не хочу говорить об этом - тебе не знать.., но скажем так: незаконное присвоение городской собственности, и это будет близко по смыслу, я так считаю. Пошли разговоры, что он едва не проворовался, но вообще разговорами все и кончилось. Увольнение со службы это для него было суровым наказанием, ведь он всю жизнь строил из себя большого человека.., но все предсказания Тимми пошли на пользу этим людям. То есть, вот, что я имел в виду... Людям всегда тяжело, когда им говорят правду в глаза, но иногда это необходимо. Ганнибал устроился в Восточный Центральный госпиталь, сразу после войны. Алан Пуринтон стал одним из самых щедрых людей. А у старого Джорджа Андерсона было единственное желание: до конца своих дней работать на почте... И плохо лишь то, что приходится говорить об этом. Плохо, что нам приходится помнить о плохом.., но мы знаем, чего опасаться. Тиммоти Батермен отправился на войну хорошим, обычным ребенком, может, немножко туповатым, но добрым. Тварь, которую мы увидели в тот вечер в лучах заходящего солнца, - это было чудовище. Может, это был зомби, дух или демон. А может, у такой твари и вовсе имени нет, но Микмаки о таких как Тимми, все знали, не важно с именем они или без.