Кладбище домашних животных
Шрифт:
Луис принимал соболезнования. Он кивал и благодарил соболезнующих. Только глаза его смотрели куда-то далеко, его манеры казались немного холодными. Все считали: он думает о прошлом, о случившемся, о том, что теперь Гаджа нет. Никто (даже Джад) не подозревал, что Луис разрабатывал стратегию эксгумации… Академический интерес, конечно, не то, чтоб он хотел это сделать. Единственный способ не сойти с ума – чем-то заняться.
Не то, чтоб он собирался заняться этим на самом деле…
…А вечером, в тот же день, Луис остановился у Оррингтонского магазина, взял две упаковки по шесть банок пива в каждой и поехал к «Наполи» за пиццей с пипперони
– Как ваше имя, мистер?
«Волшебник Изумрудного Города – Оз – Веикий и Ушшасный», – подумал Луис.
– Луис Крид.
– Ладно, Луис, мы сейчас здорово заняты, может, минут через сорок пять… Подождете?
– Ладно, – согласился Луис и отошел. Он вернулся к «Цивику» и закрыл машину на ключ. От силы на весь Бангор было двадцать заказов пиццы.., но Луис выбрал эту нерадивую пиццерию потому, что она ближе всех остальных находилась к кладбищу, где похоронили Гаджа. «Ладно, так что же из того, черт возьми? – тяжело подумал он. – Они делают хорошую пиццу. Да и на улице сейчас совсем не холодно. Можно прогуляться. А получив пиццу, можно подбросить ее, а потом поддать кулаком.., вот бы Гадж рассмеялся…»
Луис поймал себя на этой мысли.
Оставив позади «Наполи», Луис направился к кладбищу. Он только посмотрит. Будет ли от этого вред? Нет!
Он припарковал машину у Пиццерии на противоположной стороне улицы и ему пришлось перейти дорогу, чтоб добраться до ворот из кованого железа; ворот, которые мерцали в последних отблесках дня. Над ними, в полукруге, были большие железные буквы: «Плеасантвиев». На взгляд Луиса, не существовало ничего более уродливого. Кладбище было расположено удачно – находилось на склоне нескольких холмов. Но в те последние несколько минут дневного света тени деревьев, растущих на кладбище, казались глубокими черными лужами, такими же темными и неприятными, как застоявшаяся вода. Отдельно стояло несколько плакучих ив. Но и тут не было полного покоя. Неподалеку располагались турникеты, где взималась плата за проезд.., холодный ветерок доносил отдаленный рев моторов грузовиков.., мерцание в небе, там, где находился Международный Бангорский Аэропорт.
Луис протянул руки к воротам и задумался. Ночью они будут заперты.., но сейчас-то они открыты. Может, еще просто рано, а попозже их обязательно закроют, чтобы уберечь кладбище от алкоголиков, вандалов, подростков-хулиганов и тех, кто хочет кого-нибудь воскресить…
(Снова это слово).
Правая половина ворот открылась со сверхъестественным скрипом, и, взглянув через плечо, уверившись, что за ним никто не следит, Луис шагнул вперед. Закрыв ворота за спиной, он услышал, как они лязгнули. Оказавшись в приемной Смерти, он огляделся.
«Великолепное место, – подумал он. – Никто, я думаю, не сможет охватить его одним взглядом… Почему человек отвел такое прекрасное место под никому не нужный хлам?»
Потом в голове у Луиса послышался голос Джада, предупреждающий и испуганный. Да, да! Испуганный.
«Что ты собираешься делать? Ты лучше посмотри на дорогу, не хочешь ли проехаться?»
Луис заставил голос Джада замолчать. Но подсознание продолжало издеваться над ним. Да ведь никто не знал, что он окажется тут, когда померк дневной свет!
Луис отправился прямо к могиле Гаджа. На мгновение он оказался в тени деревьев. У него над головой таинственно шелестела листва. Его сердце стучало
«Не слишком-то похоже на Хладбище Домашних Любимцев», – подумал он, и эта мысль заставила его остановиться и задуматься на некоторое время, удивляясь. Нет Хладбище Домашних Любимцев вызвало у него ощущение.. – душевного смятения.
Те грубые, концентрические окружности имели один общий центр, словно круги, расходящиеся по воде. Словно дети, хороня своих домашних любимцев и тем самым создавая кладбище, сделали это совершенно несознательно.
На мгновение Луис увидел Хладбище Домашних Любимцев. Видение походило на своего рода рекламу: «Приходите!» Словно парад уродцев на карнавале. Они-то придут и приведут с собой пожирателей огня, и вы будете смотреть их выступление, потому что все знают: вы не купите кусок мяса, если не увидите, как его пожарят. Вы не дадите наличные, если не увидите.
Могилы… те могилы, напоминающие круги друидов!
Могилы Хладбища Домашних Любимцев походили на наиболее древние религиозные символы: уменьшающиеся круги складывались в спираль: спираль, ведущую наружу из какой-то точки в бесконечности – упорядоченный хаос или хаотический порядок, все зависит от того, о чем вы думаете! Этот символ египтяне вырезали на камнях над могилами фараонов. Спираль – символ феникса на могильных камнях падших королей. Такие картинки можно обнаружить в пещерах древней Муцены; на камнях Стоунхэджа, которые сложены были на заре Вселенной; о них упоминали в Библии Ветхого Завета, как о вихрях, с которыми говорил Иов.
Спираль – древнейший знак силы в нашем мире, древнейший человеческий символ, обозначающий мост между нашим миром и Бездной.
Наконец, Луис добрался до могилы Гаджа. Многое изменилось тут за последние несколько часов. Не было пластика. Рабочие скрутили его и убрали. Теперь они перенесли свое оборудование на следующий участок, где ожидались похороны. Могилу Гаджа обозначил голый, каменный четырехугольник три на пять. Надгробие еще не установили. Луис преклонил колени. Ветер взъерошил ему волосы. Небо уже стало почти черным.
«Ни один солнечный луч не коснулся меня, не попытался согреть. Тут нет сторожевых псов. Ворота не заперты. Скоро наступит день Воскрешения. Если он придет сюда с киркой и лопатой…»
Встряхнувшись, Луис встал. Только что ему в голову закралась шальная мысль: а может, «Плеасантвиев» так и стоит всю ночь без присмотра, ведь, наверняка, он смог бы извлечь своего сына из могилы так, чтоб не заметил ни сторож, ни смотритель. Мысленно это сделать ничего не стоит, а вот на деле… Могло оказаться, что он совершает преступление. Какое преступление? Осквернение могилы? Непохоже. Злое озорство? Или вандализм? Это ближе к теме. Будет составлен протокол или нет, а слухи разойдутся мгновенно. Люди станут говорить: местный университетский доктор выкопал своего двухлетнего сына, недавно погибшего в автокатастрофе. Луис потеряет работу. А даже если нет, Речел такие истории надолго охладят, да и Элли наверняка услышит их в школе, и жизнь ее превратится в страдание из-за дразнилок. А кончатся все дразнилки проверкой у психиатра.