Кладбище прибыли
Шрифт:
Брокрину ничего не оставалось, кроме как признать: даже дуардин не мог не оценить красоту долины. Ее более тонкие и изящные лозы, прекрасные пестрые цветы, сочные зеленые листья. Свет, пробивавшийся сквозь крону, отливал нежным серебром, яркий и ясный, но при этом теплый и гостеприимный, он расслаблял и ласкал глаза. Из земли поднимались крупные и крепкие ростки с гладкими кустившимися листьями, распространяя опьяняющий аромат, который был одновременно и насыщенным, и легким.
— Что это за место? — бормотал Готрамм,
— Здесь возродятся силы, а тело исцелится, — ответила Эсмира, осторожно отстраняясь от помощников дуардинов.
Ее все еще пошатывало, но она устояла на ногах, а Брокрин отметил, что ее бледность ушла, их спутница выглядела значительно лучше, чем на тропе. Какие бы чары ни витали в этом уголке острова, Эсмира была к ним более восприимчива, чем харадронцы.
— Клянусь Кодексом, — изумлялся Агрило, — если б я мог разлить это место по цистернам, а затем продать, прибыль вышла бы такая... за всю жизнь не пересчитать.
Хоргарр вновь зашелся кашляющим смехом.
— Столько денег во всем Хамоне не наскребут, — гоготнул он. Однако его веселье привело к тому, что из раны вновь полилась кровь.
Брокрин видел, что его эйфорию разделяли все дуардины, даже Хоргарр. Но пускай магия долины исцеляла небольшие порезы и ушибы, без которых не обошелся ни один дуардин его отряда, рана Хоргарра казалась слишком тяжелой, чтобы ее залатало столь тонкое волшебство.
— Не перенапрягайся, — посоветовал Брокрин.
Затем подал сигнал арканавтам, чтобы те аккуратно уложили главного двиргателиста на мягкий ковер из молодых лоз. На гниющее пулевое ранение невозможно было смотреть. Брокрин ставил на то, что они смогут вытащить его старого друга. Но, похоже, его ставка не сыграла.
— Мало этого ему, — сказала Эсмира и направилась к лозам с макушками-кустиками.
Брокрин в замешательстве смотрел, как женщина срывает с листьев несколько ягод размером с палец. Он готов был поклясться, что всего мгновение назад никакие ягоды там не росли.
Эсмира подошла к нему.
— Сосуд мне нужен сок набрать, — попросила она, указывая на флягу, висевшую у Брокрина на поясе.
Капитан отстегнул флягу и влил в себя остатки портера. Он даже не почувствовал, что внутрь него проник алкоголь.
Эсмира присела, держа флягу перед собой, затем сжала ягоды в кулаке. В емкость полилась янтарная жидкость. Брокрину казалось невозможным, что всего из горсти ягод вытекло так много сока. Закончив, она подняла на него взгляд.
— Позволишь ему ты это выпить? — спросила она.
— Давай добро, кэп, — просипел Хоргарр, — хуже уже точно не будет.
Как бы горько это ни звучало, поспорить Брокрин не мог.
— Если поможет, действуй, — разрешил он.
Эсмира подошла к Хоргарру и приложила флягу к его губам. Дуардины внимательно ловили каждое ее движение. Несмотря на решимость минутой
— Сними перевязь.
Готрамм приступил к освобождению раны, а Эсмира печальными глазами смотрела на открывавшуюся перед ней жуткого цвета картину.
— Мало ему этого, — сделала она вывод.
Женщина вернулась к кустистой лозе и набрала еще ягод.
Когда Эсмира возвращалась с ягодами обратно к Хоргарру, Брокрин заметил, что ее лицо излучает энергию. Сейчас по ней невозможно было сказать, что совсем недавно она лежала при смерти от изнеможения. Эсмира выглядела полной сил. Капитан размышлял, не доведет ли она снова себя до истощения, пытаясь вылечить Хоргарра. Но затем он подумал: а попытается ли он остановить ее? Безусловно, все они находились перед ней в неоплатном долгу, но Хоргарр был харадронцем, а она — всего лишь человеком.
— Я прямо в рану сок должна залить, — сообщила она Брокрину. Затем с сожалением в голосе она добавила: — Больно будет это. Очень.
— Парни, придержите его, — приказал Брокрин.
Готрамм и Морри обездвижили Хоргарру руки, Брокрин и Агрило — ноги. Громовержцы закинули ружья за спины и надавили на грудь. Нести дозор остался один только Керрум.
— Прости меня, — сказала Эсмира Хоргарру.
Она с хлопком соединила ладони, сминая ягоды. После она села рядом с раненым дуардином и наложила смоченные соком пальцы на открытую рану.
Как только руки Эсмиры коснулись истерзанной кожи Хоргарра, тот зашелся грязной бранью. Затем двиргателист потерял сознание. Брокрин не хотел знать, насколько мучительную боль испытал его друг, раз она разбила даже усыпляющую магию долины.
Пальцы Эсмиры мяли плоть, словно женщина замешивала тесто. Из раны текла едкая, неестественного цвета кровь, в которой плавали мерзкие зеленоватые хлопья, подозрительно похожие на железо. С лица Эсмиры ни на секунду не сходила маска сосредоточенности, а ее глаза неотрывно смотрели на поврежденную плоть.
Брокрин не знал, как долго она хлопотала над Хоргарром. Мало-помалу кожа вокруг раны вернула естественныи цвет, а вытекающая из нее кровь стала темно-красной. Поначалу капитан решил, будто глаза его обманывают, но вскоре он поверил тому, что видел: рана затягивалась, кожа, мышцы и кости восстанавливались. Словно растения, выпускавшие новые листья, подумал он, чувствуя, как по спине побежал холодок.
Наконец из тела Хоргарра был извлечен зеленый металлический шарик. Эсмира отдернула руку от вражеской пули, и Керрум отбросил снаряд вместо нее. Как только пуля покинула плоть, рана тут же затянулась.