Кладоискатель и доспехи нацистов
Шрифт:
Открылись двери лифта. В желтом свете испуганно блеснули очки. Какая-то тетка с открытым ртом в панике давила на кнопки, пытаясь немедленно уехать назад. И правильно. Стать участником битвы терминаторов у нее здоровья не хватило бы. Это все равно что оказаться между молотом и наковальней — Рыжим и мной. Вова меня плющил, а я не сдавался.
Двери захлопнулись. Я отступал. Вова пер на меня, норовя загасить. Силы у нас, впрочем, были на исходе. Меня шатало, Вову тоже. Мы обменялись ударами. Во рту появился противный соленый привкус. Воздуха не хватало. Рыжий снова надвинулся на меня. Я подскочил и обеими ногами ударил его в
С размаху мы треснулись лбами. Из глаз полетели искры. Одновременно рухнули на пол. Я успел встать на колени первым и с ходу зарядил Вовану по гыче. Попал в висок. Рыжий упал и больше не поднимался.
Я тяжело плюхнулся на задницу, запаленно дыша широко открытым ртом. Тошнило, кружилась голова. Я был счастлив, что мне удалось вырубить Богунова. Теперь надо было привести его в полностью обездвиженное состояние и сдать подручным Димона. Пусть упрячут в застенки. Я перевернулся, встал на карачки и пополз к мечу, чтобы срезать с себя портупею и ее ремнями спеленать Рыжего. Без необходимости я не хотел убивать Вована. Лишний криминал ни к чему, да и справедливости ради засадному древолазу не мешало бы провести остаток жизни в тюрьме. Где-нибудь в озерном остроге Вологодской губернии. Смерть будет слишком легким наказанием за гибель моих друзей и близких.
Словно понимая, что его ждет, Рыжий задвигался на каменном полу и начал подниматься. Я был слишком далеко, чтобы его остановить. Вова встал и, цепляясь за стену, двинулся к выходу. Я дотянулся до рукояти меча и побрел за ним. На мгновение парадное озарилось дневным светом. Гулко хлопнула дверь. Рыжий вылез на улицу. Я смело последовал за ним. Ноги заплетались. Во дворе я попытался настичь его, но Вован сумел разогнаться. Он все быстрее перебирал ногами, и расстояние между нами стало увеличиваться. Мы бежали, пугая редких прохожих. Вспорхнула стайка оказавшейся на пути молодежи. Я узнал дворовых гопников. Они дали стрекача. В иссеченной куртке и с мечом в руке я представлял, должно быть, исключительно мудацкое зрелище.
Рыжему удалось удрать. Атлетическая мощь позволила ему реализовать скрытые резервы, а у меня таковых не было. Ярость улетучилась вместе с силами, и я побрел домой.
— Что с тобой? — воскликнула Маринка, увидев мое разбитое лицо.
— Подрался, — ответил я, разглядывая себя в зеркало. Повреждения были обширными. Махаться с Рыжим — это себя не любить, помню по детству.
Ответ Маринку не удовлетворил. Иссеченная куртка и мечи, брошенные мною в прихожей, наводили на совсем иные мысли. Кроме того, за пояс у меня был заткнут нож засадного древолаза — кованый пласторез с длинным, загнутым внутрь лезвием крайне устрашающего вида. По всему выходило, что я не с гопниками сражался.
— Это были «светлые братья»? — гордясь своей проницательностью, спросила жена.
— Именно. — Я умыл разбитую рожу и, шипя от боли, осторожно вытерся. Полотенце покрылось розоватыми пятнами.
Свет мой зеркальце доложило неприятную правду — морду мне Богунов набил качественно. Треснувшие губы, расквашенный нос, шишак на скуле… Если следы битвы в самом деле служат украшением мужчины, то я мог получить Гран-при на конкурсе красоты. Надеюсь, Рыжему я воздал сторицей.
— Сколько их было? — не унималась Маринка.
— Один, — сказал я правду, — но зато какой!
—
— Обратил в бегство, — закончил я, вызвав беззвучный вздох облегчения. Жену тоже можно было понять — переживает.
— Вы скоро доиграетесь, Илья.
Я посмотрел на подошедшую сзади тещу. Валерия Львовна неодобрительно разглядывала мой фейс, поджав губы.
Я вдруг понял, что мой лимит доверия исчерпан.
— Какие у вас дальнейшие планы, Илья? — теща явно нарывалась на скандал. — Я не говорю о совместных с моей дочерью, а относительно вас лично.
Причем лимит не ограничивался этим домом, а распространялся на весь город.
— Я уеду, — мне больше ничего не оставалось. — Подожду, пока все уляжется, а потом вернусь.
Все уезжали, а я чем хуже? Укачу на Мертвое озеро, составлю компанию Боре.
— Верное решение, — сказала теща. — Вам действительно лучше оставить нас.
Я всегда выслушивал противную сторону, сколь бы противной она не была.
— А ты, дорогая, что скажешь? — смиренно вопросил я у Маринки.
— Милый, мама права, — мягко ответила супруга. Я отправился собирать манатки.
Везде можно проехать, если не тревожиться об обратной дороге. Я не заботился о возвращении и пер напролом. Только поэтому, наверное, сумел пробиться к Мертвому озеру на машине.
Бори я не нашел ни на озере, ни у кургана. Он был здесь, но уехал. Вблизи раскопа, где стоял наш лагерь, я обнаружил свежее кострище и консервные банки с чистенькими этикетками. Под открытым небом они пролежали максимум двое суток. С компаньоном я разминулся. А жаль. Одному бедовать в этой глуши скучновато.
Но делать нечего. Я сложил из веток охотничий шалаш, раскупорил полулитровую фляжку дешевого «Мартеля» V. S. О. Р. и начал ждать у моря погоды.
Тишина на озере была мертвая. Аж жуть брала. Одно радовало — комары сюда не залетали. И все-таки на природе, приняв как следует коньячку, я сумел наконец-то расслабиться. Доспехи Чистоты лежали в багажнике. Тут они были без надобности: до Лужи далеко, хищный зубастый червь сюда, в лишенную живности местность, не заползет.
Я искупнулся в озере, а потом долго грелся у костра — черная вода оказалась ужасно холоднющей. Мысли мои витали далеко от повседневных забот. Я вдруг вспомнил, как раскапывал курган, и подумал, что неплохо было бы отвезти на исследование камень с отпечатком ладони. А заодно и костяк великана. Пускай яйцеголовые энтузиасты почешут репу. Оптимальный вариант — продать артефакты американцам, а то у нас дальше запасников они не пойдут. С этими заманчивыми мыслями я и заснул…
Я вскочил, словно подброшенный пружиной. Тело пронизала ледяная судорога. Я едва не закричал от боли, да и то лишь потому, что горло сдавил спазм. Придя в себя, я увидел, что поверхность озера, доселе стоящая вровень с берегом, стремительно отступает куда-то вниз, утрачивая ровность зеркала. По ее поверхности бежала рябь, кое-где закручивались воронки.
Вода спадала стремительно, и вскоре на месте озера образовалась глубокая яма. Я стоял на краю, у моих ног начинался деревянный помост, который полого вел вниз. Там, на дне, высился дивный храм из белого камня, сияя золотыми куполами. Верхушки луковиц украшали восьмиконечные старообрядческие кресты. Я должен был сойти к храму.