Кладоискатели
Шрифт:
Кубышечка оглядела детину с головы до ног.
– Ага, – согласилась она. – Малютка. Дитятко наше неразумное. Заинька! Птенчик! Как деду из дупла выворотнем грозить – так мужик! Как прямо против него выступить – так дитятко!
Алмазка развел руками и шумно вздохнул.
– Лихо он повернул – бусурманов из лесу вон, – помолчав, молвила Кубышечка. Была она хоть шумна, да отходчива. И, раз уж не удалось сгоряча отдаться, следовало пораскинуть умом да что-то предпринять.
Она внимательно поглядела на Алмазку.
– Помощи искать, говоришь? А у кого?
– У
– А ты про них знаешь, про другие? Был один – да и тот сгубили!
Вспомнив жениха, Кубышечка пригорюнилась.
– Так люди же их как-то ищут! А мы чем хуже?
– У людей – кладовые записи. Кладознатцы опытные! А нам как прикажешь клад искать? Нюхом? Да и где это слыхано? Чтобы мы – мы! – клад искали?!.
– А где слыхано, чтобы один клад другой в тычки из лесу вышиб? Я все думал, думал… Не может же быть, чтобы где-то не лежал клад с сильными сторожами!
– Чтобы лежал и молчал?
– А может, его так закляли! Ты же знаешь – по-всякому заговаривают. Один клад, сказывали, на дурака заговорен был. Чтобы, значит, только дурак его из земли взять мог.
– И что – долго пролежал? Дураков-то не сеют, не жнут – сами во множестве родятся!
Почему-то Алмазке показалось, что Кубышечка в него метит.
– Могу и не рассказывать, – буркнул он.
– Ну, коли тот клад все еще лежит – стало быть, нас дожидается. Дураками нужно было быть, чтобы проклятому деду потворствовать!
– А есть на время заговоренные, как я. Мне пятьсот лет лежать, потом только отдаться смогу. Если только хозяин сам за мной не придет.
– Заботливый тебя дядя поклал… Только нам от твоих баек не легче. Может, ближайший клад где-нибудь на Муромской дороге прозябает! И со сторожами своими вместе!
– А сказывали, на дальней опушке кто-то лежит, – почему-то оглядевшись, прошептал Алмазка.
– Что ж он к нам носу не кажет? – обиделась Кубышечка.
– Может, ему раз в сто лет выходить велено? – предположил парень.
– Кем велено-то?
На этот нелепый Кубышечкин вопрос Алмазка ответил так: поднес к губам палец и сказал «Тс-с-с…»
– А что, коли его поискать? – Кубышечка словно ожила. – Коли он раз в сто лет является, то, может, и силы накопил, и сторожа у него знатные? Поклонимся ему в ножки – поможет деда укротить! Пошли!
Не имея кладовых росписей, а полагаясь лишь на чутье, Кубышечка с Алмазкой отправились наугад. Они знали, что люди норовят привязать местоположение клада к приметному дереву или камню. Таким образом они набрели на Варвару Железный Лоб.
Этот клад являлся в образе своей хозяйки, немало нагрешившей бабы-разбойницы. Перед смертью Варвара в злодеяниях раскаялась и закляла клад диковинным образом: чтобы дался в луки только бабе, только по имени Варвара, только такой, что нравом тиха и богобоязненна, чтобы незабытно поминать разбойницу в молитвах и служить по ней панихиды. Все бы ладно – да только станет ли такая святая баба бродить по лесам с лопатой, домогаясь кладов?
Выслушав
– Дед прав! Покайтесь!
– Да в чем каяться-то? – удивились Алмазка с Кубышечкой.
– А в чем велит – в том и каяться!
– Да какие же они бусурмане, Алмазка с Бахтеяркой и конь Елисей? Свои они, триста лет в лесу пролежали!
– Вот в том пусть и каются.
Махнув рукой на свихнувшуюся Варвару, отправились дальше.
Маленький медный клад, надо полагать – крестьянский, выскочил на дорогу рябой курочкой. Алмазка кинулся догонять – и курочка рассыпалась, раскатилась полушками и денежками, редко где круглился бок огромного екатерининского пятака. Собираться обратно не пожелала – и Кубышечка с Алмазкой ползали по пыли, складывая в кучу всю эту мелочь, которой в итоге оказалось восемьдесят два рубля. Тогда только курочка соизволила явится в пернатом образе. О ближних кладах она ничего не знала, а сама спросила – скоро ли отменят ассигнации.
Кладоискатели решили уже, что про знатный клад со стражей лишь байки ходят, но жестоко ошиблись.
Он действительно лежал на опушке, являлся снежной белизны человеком в длинной рубахе. Как полагалось кладу, возник внезапно, потребовал, чтобы рукой прикоснулись, и встал, как вкопанный – обморока, надо думать, ожидал или безумных воплей пополам со смехом.
– Тебя-то нам, дядя, и надобно! – обрадовался Алмазка.
Клад сунулся поближе. Прямо весь подставился.
– Да погоди ты! – памятуя о рассыпавшейся курочке, вмешалась Кубышечка. И удержала Алмазкину руку. Рассыплется – и неизвестно, пожелает ли снова собираться…
Видя такую нерешительность, клад обиделся.
– Так я вам не надобен? Сто лет пролежал – еще сто лет пролежу!
С тем и растаял.
– Стой, дядя, стой! Свои мы! Свои! – с такими криками Алмазка и Кубышечка метались по опушке, заглядывая под каждый куст. Но клад крепко держал данное слово. И не отзывался, хоть тресни!
Эта неудача совсем подкосила кладоискателей. Не столь велик был лес, чтобы там клады десятками лежали. Можно было перейти в соседний, изрезанный просеками. Но соседний был чересчур обжит людьми. Главный его клад уже добыли, а второстепенный Кубышечке с Алмазкой не был нужен – они ведь искали сильного заступника, а не горшок меди.
– Выходит, придется нам первому встречнему отдаваться, – сказала Кубышечка и, предвидя возражения, сразу объявила: – Хоть запойному пьянице, а под дедом не буду!
– Ты его тут еще сыщи, первого встречнего, – буркнул Алмазка.
Забрели они в сущую глухомань, куда ни один человек среди лета добровольно не полезет. Вот осенью тут еще можно на охотников напороться, но осень-то далеко, а зловредный дед – близко…
– А знаешь ли, Алмазушка? Коли чего-то очень захотеть – так сбудется непременно! Вот я сейчас так сильно отдаться хочу…