Клан быка
Шрифт:
– Исследованиями?… – тупо переспросил Леха.
– Да, исследованиями. Психологическими. Вместо ваших двух лет тут – годик у нас. А?
Леха зажмурился, помотал головой. Ослышался? Или этот коротышка в самом деле полагает, что какие-то психологические исследования могут быть хуже, чем то, что вот за этой дверью?
– Один год? – уточнил Леха.
– Один, один, – с готовностью закивал коротышка.
– Химия? Боевые психотропы?
– Боже упаси! – всплеснул пухлыми ручками мужичок. – Нет-нет, никакой ядовитой гадости, никаких психотропов. Чистая наука,
– Но… – начал Леха.
Мужичок опередил, будто читал мысли:
– Да ничего опасного, поверьте мне. Вся закавыка в том, что это продолжительные испытания, без перерывов. А добровольцы так не могут, чтобы домой не отпускали, и вообще… Почти год жить у нас, забыв о привычных контактах… Не хотят, сложно добровольцев найти. А у вас самое то. А? Что скажете?
– И никакой фармакологии? – спросил Леха. – Никаких последствий?
– Ну, вот с осложнениями… – Коротышка погрустнел. – Не хочу вас обманывать. Полное отсутствие побочных эффектов я вам обещать не могу. Все будет зависеть от устойчивости вашей психики…
Как-то само собой оказалось, что они уже идут по коридору. Мягко, но уверенно взяв под руку, коротышка вел Леху за собой.
Впрочем, Леха не сопротивлялся.
Устойчивость психики? Смешно! Уж на что на что, а на устойчивость психики никогда не жаловался…
Потом был уютный кабинет. Мягкое кресло, запах сигарет – слабый-слабый и оттого даже приятный. Улыбчивое лицо по ту сторону стола.
– Ну вот! – сказал коротышка, подталкивая через стол несколько листов, пережатых скрепкой. – Подпишите здесь, здесь и вот тут на каждом листе. Быстрее покончим с формальностями, и за работу!
Леха взял ручку. Для приличия перекинул листы туда-сюда, пытаясь хоть что-то прочитать, но тут были пункты-пункты-пункты, набитые длинными существительными, лепившимися друг к другу в длиннющие эшелоны, за которыми совершенно терялся смысл…
Да и стоит ли читать? Сердце молотилось в груди, в горле пересохло. Это удача! Просто удача, что им понадобился человек для исследования! Что не взяли кого-то другого! Иначе пришлось бы…
Тут глаза наткнулись на «с законом об альтернативном прохождении заключения ознакомлен», и почему-то это «ознакомлен» насторожило.
– А…
– Мм? – Коротышка уже протянул руку к листам, перехватил Лехин палец на строчках, на миг развернул листы к себе, чтобы прочитать.
– Тут написано, что ознакомлен с…
– А, да-да… Конечно!
Не переставая улыбаться, он вжикнул ящиком стола, покопался там и хлопнул на стол увесистый том. В мягкой обложке, на ней три цветные полосы: синяя, белая и красная. Поверх них жирными черными буквами: «Закон об альтернативном прохождении…»
– Вы, значит, читайте, – сказал коротышка, поднимаясь, – а я пойду перехвачу что-нибудь. Минут через пятнадцать буду. Вам хватит? – И, не ожидая ответа, шустро выпорхнул из кабинета, насвистывая что-то веселенькое.
Леха подтянул к себе бумажный кирпич, с опаской прикидывая, сколько же в нем страниц. Открыл, перелистнул несколько страниц… Бумага была тонкая-тонкая, просвечивали буквы с
Леха вздохнул и закрыл книгу. Подтянул к себе договор и, уже не пытаясь читать, аккуратно расписался во всех местах, где проставил галочки коротышка.
Потом везли через полгорода, куда-то в центр. Мелькнул гранитный фасад с темными стеклами – смутно знакомый, но рассматривать некогда. Быстро ввели в высокие массивные двери, и сразу же навалился какой-то больничный запах.
По длинным коридорам, выкрашенным в пастельно-желтоватый цвет, сквозь одни двери, другие…
– А вот и ваше рабочее место! – радостно доложил коротышка. – Вот здесь вы и проведете весь следующий год, прошу любить и жаловать!
На миг Леха потерял дар речи. Глядел по сторонам и чувствовал, как кровь отливает от лица.
Узкий зал, больше всего напоминающий салон какого-то фантастического аэробуса. В шесть рядов тянулись огромные кресла-лежанки, а на них… люди?
Неподвижные существа с кожей белой до голубизны, как у трупов. Ноги и руки прикручены к креслам стальными захватами, над изголовьями сложные капельницы, а на самих изголовьях, где покоились головы…
Черепа у всех вскрыты, и в мозговую оболочку, склизкую, с пульсирующими сосудиками, вонзались тысячи и тысячи тонких стальных паутинок-электродов.
– Какого… – начал Леха, пятясь назад к двери.
Но с боков его уже сжали два огромных медбрата в белоснежных халатах. Мощные лапы вцепились в руки. Раз! – и уже скрутили, легко и быстро, как нашкодившего котенка.
В предплечье ткнуло иглой, и мир стал отдаляться. А его уже тащили куда-то. Усадили-уложили на свободное кресло.
– Это что! – добродушно гудел один медбрат, пока второй прикручивал ноги к креслу стальными захватами, – Это у нас только прихожая, все самое интересное впереди…
Потом сверху скользнула маска, прижалась к лицу, шипя чем-то клубничным прямо в нос, а потом…
– Ну вот. Теперь будешь парнокопытным мутантом, рогатое…
Сатир все болтал и болтал. Леха не перебивал. Лишь подавленно осматривался.
Небольшая круглая площадка. Под ногами пожухлая трава, вокруг – кольцо из гранитных блоков, поставленных вертикально. Поверх этих блоков лежат другие, поменьше, превратив каждый проем в проход без двери. Какое-то древнее святилище?
За блоками – скалистый спуск к морю. Приглушенный грохот прибоя, над водой клубятся тяжелые тучи. В серо-черном кипении пара то и дело проскакивают фиолетовые всполохи.
Но это там, а здесь ярко светит солнце. В самом центре площадки – большой валун. Верхушка стесана, на боках выбиты странные знаки, похожие на буквы из готического шрифта. Алтарь?
Может быть. Был когда-то. Сейчас на нем расселся сатир, свесив грязные копыта на руны. И без умолку трепал языком, просвещая…
«Генодром». Девять огромных игровых зон, связанных воедино переходами. Гордость отечественных игроделов, отрада сетевых игроков всего мира.