Клан Чеховых: кумиры Кремля и Рейха
Шрифт:
37-летний «король» металлургии Германии был польщен вниманием и комплиментами от этой потрясающей женщины, мечты любого арийца. Они немного поговорили о всяких разностях. Потом, узнав от Ольги, что ей еще никогда не доводилось видеть процесс выплавки стали, Альфрид предложил прекрасной фрау в ближайшие дни посетить один из своих заводов в Эссене.
…Демонстрируя гостье свои необозримые владения, Альфрид не забывал о необходимости все же поддерживать светский тон разговора. Он с нескрываемым удовольствием вспоминал о своих былых спортивных успехах, прежде всего, конечно, о «бронзе», завоеванной им на олимпийской регате в 1936
Впрочем, когда Ольга, зачарованная видом кипящей стали, остановилась у одной из печей, Крупп-младший столь же увлеченно принялся посвящать мадам в таинства изготовления сверхпрочной брони. Жаль, но особенности композиционных материалов, нитевидных кристаллов, дисперсии и матриц ее заинтересовали мало, и Ольга укоризненно покачала головой: «Альфрид, я же не на лекции». При этом улыбнулась, как неземная героиня «Мулен Руж» в объятиях питона. Продолжая следить за ярко-жаркой рекой кипящей стали, актриса мечтательно вздохнула:
– Будь моя воля, обязательно повелела бы отливать обручальные кольца для новобрачных из крупповской стали, а не из какого-то там золота или платины. Это был бы лучший символ прочности брачного союза и вечной любви…
Альфрид тотчас подозвал к себе мастера и отдал какие-то распоряжения. Сообразительный мальчик, мысленно похвалила его Чехова.
Вечером на банкете в честь выдающейся актрисы рейха взволнованный и гордящийся собой фон Крупп торжественно вручил фрау Ольге, «одной из редких женщин, способных по достоинству оценить красоту и надежность стали», изящное кольцо от эссенских литейщиков.
– Кстати, Олли, – добавил он, когда они уже сидели рядом, – это кольцо сделано из того самого металла, который еще сегодня утром кипел в мартеновской печи. – Взамен магнат попросил о ничтожном одолжении: туре вальса. Танцевал он, надо признать, весьма прилично. Ольга оценила мастерство партнера и неожиданный подарок. «Это был красивый жест, Альфрид», – сказала она. Тем более что в тот день на заводе Круппа выплавляли новую сверхсекретную броню для «тигров».
Крупп-младший, наследник несметных сокровищ промышленно-финансовой империи, имел неоднозначную репутацию. С одной стороны, обладатель фантастических капиталов был фигурой неприкосновенной, но с другой… Он нередко ставил в тупик непредсказуемостью своих поступков и некоторыми странностями. Потомственный металлург Альфрид Крупп панически боялся огня. Тем не менее с утра до вечера пропадал в цехах, глядя сквозь синие очки в огнедышащие чрева печей.
От житейских невзгод обычно прятался в своем кабинете за наглухо запертыми дверьми. Порой он пропадал в своей добровольной «одиночке» целые недели, никого не подпуская. Просто лежал и рассматривал потолок. Альфрид целеустремленно боролся со сном, полагая, что он перейдет в вечный. С годами эта мания привела к хронической бессоннице, что только укрепляло его веру в собственное превосходство над теми, кто бездарно тратит половину отпущенного Богом и судьбой времени.
Ночами Крупп-младший сочинял бесконечные приказы, производственные инструкции и меморандумы. Он приучил себя писать в полной темноте, забираясь с головой под одеяло. На ощупь, вслепую, покрываясь потом, он совершенствовал свою каллиграфию. Но утром, с восходом солнца, Крупп уже был на «посту». Сидя на лавке у проходной, недремлющим хозяйским оком он наблюдал, как
Обладая обостренным обонянием, Альфрид разделял все запахи на добрые и злые. Спектр первых был необычайно широк – от конского навоза до аромата женщины. А ко вторым он, прежде всего, относил зловоние собственного ядовитого дыхания…
После банкета, провожая Ольгу к автомобилю, Крупп предложил ей еще раз посетить его владения:
– У меня, заверяю вас, найдется еще множество тайн и секретов для вас.
– Как у Аладдина? – усмехнулась Ольга.
– Что-что? – не понял Крупп.
– Да нет, ничего, – ответила Чехов. – Я просто неловко пошутила. Сим-сим, откройся…
…Сырым мартовским вечером немало было выпито не только в «Каринхале». В бункере своей виллы «Ам Доннерстаг» рейсхфюрер СС Генрих Гиммлер глушил стакан за стаканом, не ощущая ни вкуса, ни запаха, самый обычный шнапс.
Сегодня его впервые публично, в присутствии этой паршивой русской овцы, сталинской сучки, оскорбил фюрер!.. Его, человека, который придумал самое изысканное из всех подобострастных обращений к Гитлеру – «мой фюрер!»… Его, который…
А ведь Кальтенбруннер заверял, что эта Чехова стопроцентно является русским агентом. То, что не хватало прямых улик, – ерунда! На допросах Эрнст ее бы непременно «расколол». Он это умеет. Теперь уж не успеть…
Берлин – Москва, апрель – июль 1945 года
Последние дни войны застали Ольгу и ее домочадцев в Кладове. Там у них было оборудовано собственное бомбоубежище: 36 ступенек вниз, под землю, скамеечки вдоль стен, запас свечей, небольшой запас съестного и воды. Во время авианалетов бункер напоминал Ноев ковчег, сюда сбегались ближайшие соседи – господа из швейцарского Красного Креста, афганский посланник, семейство Раддатцов, коллеги по театру.
Бомбежки проходили с завидной регулярностью. «Как в школе, все по расписанию, – шутил один из соседей, старый учитель математики. – Урок, переменка – и снова урок. Дождаться бы большой перемены. А еще лучше каникул…»
Ни у кого не было сомнений в неизбежности скорой развязки. Каждый торопился высказать свое по поводу близкого будущего, и в итоге все приходили к мнению, что плен у «ами» все-таки будет более терпимым, чем у «ивана».
– …Как все-таки обидно и глупо умирать весной, – раздался в темноте чей-то глуховатый голос. Из-за непрерывного грохота и воя было трудно угадать, кто именно говорит. Кажется, это была Зина Рудов, давняя русская подруга Ольги. – Я еще понимаю: осенью, в дождь и слякоть, или зимой, в метель и стужу… Вот вроде бы самое подходящее время для смерти. Но весной… Сволочи.
– Кто? – отозвалась хозяйка бункера.
– Да все подряд, – прозвучал новый голос. – И Гитлер, и Сталин, и тот же Черчилль… Все, кто считал, что именно он правит миром…
У Ольги в душе все же теплилась надежда на то, что русские не будут проявлять чрезмерную жестокость в отношении к своим вчерашним соотечественникам. Во время «большой перемены» она, на всякий случай, выставила в библиотеке, использовав заднюю стенку самого большого шкафа, целый иконостас из своей коллекции старых «досок». Потом, посоветовавшись с сестрой, ночью зарыла в саду под клумбой железную коробку с ювелирными украшениями, антикварными вещицами и столовым серебром…