Клан Ельциных

Гранатова Анна Анатольевна

Директор сконфуженно покрутил записку в пальцах, посмотрел на нее и так и эдак и, наконец, перевел свой взгляд на Татьяну. В ее глазах вспыхнули искры торжества.

— Ну и что, Таня? Какой-то влюбленный парень тебе признался в любви. В вашем возрасте это часто случается… Но при чем тут я? Что я должен сделать?!

Таня округлила свои глаза.

— Как это — «что я должен сделать»? Известно что. Вызвать этого… парня на Совет школы! И объявить ему строгий выговор. С занесением в личное дело. Нет, лучше исключить из школы!

Большей нелепости директор в своей жизни еще не слышал.

— За что?!

— За нарушение дисциплины. В школы приходят, чтобы учиться, а не романы крутить!

— Но, может быть, парень просто пошутил…

— А потом от таких шуток у старшеклассниц рождаются внебрачные дети! И не забывайте, что я — дочь главы обкома!

Директор вздохнул.

Спустя пару дней в школе состоялось беспрецедентное собрание. Парень, написавший любовную записку Тане Ельциной,

не знал, куда от стыда провалиться. Он покраснел от кончиков ушей до кончиков пальцев, а она стояла напротив него — гордая, независимая, упивающаяся своей властью над мужчинами…

По ее воле директор школы устроил весь этот театр… По ее воле этого несчастного влюбленного едва не выгнали из школы. Она — всемогущая принцесса, рожденная повелевать «сильным полом»!

Именно тогда в Татьяне и проявила себя ее психологическая суть — «власть над мужчинами». Доминанта характера, которая проявит себя в полной степени в середине 90-х, когда Таня станет «кремлевской принцессой».

В июле 1997 года она станет кремлевским советником — помощником президента страны, человеком, перед которым открыта дверь в реальную политическую власть. Она получит трамплин, о котором можно лишь мечтать. Но… она не хочет быть ни Маргатет Тэтчер, ни Кондолизой Райз, ни Мадлен Олбрайт… У нее другие интересы. Понятие «власти» у Татьяны смещено из политически-профессиональной в психологическую сферу И ей достаточно того, что у ее ног оказываются самые сильные мужчины «новой политической элиты». Она повелевает ими как марионетками — и упивается этим ощущением своего женского могущества.

Но об этом позже.

А пока наша Таня учится в школе и с виду кажется скромной и прилежной ученицей.

— Я хорошо помню Таню. До восьмого класса она была круглой отличницей, — вспоминает учительница географии Галина Стеблова. — Правда здоровье у нее было слабенькое, в старших классах она сильно болела и практически не посещала школу. Ее освободили от многих экзаменов, поэтому на золотую медаль она не могла претендовать. Меня очень удивило, что у Тани не было близких подруг, не было людей, к кому она проявляла бы больше теплоты и внимания, чем к другим. Она всех одноклассников держала на дистанции, на расстоянии от себя.

Партийные курьезы секретаря обкома

Ну а что ж думает сам первый секретарь Свердловского обкома о своей должности? Приведем цитату из его «Записок президента». Это красноречивее любых комментариев.

«Сегодня 7 ноября. Часть народа по привычке празднует, часть — иронически ухмыляется, глядя на красные знамена. Странное у меня отношение к этому празднику.

В Свердловске 7 ноября был для меня одним из самых напряженных рабочих дней. Организация народных торжеств в масштабе города с миллионным населением — занятие ответственное и утомительное. Однажды накануне праздника я возвращался в Свердловск. Ехать надо было километров шестьдесят, водитель сбился с пути, и в конце концов машина капитально застряла в какой-то канаве. Что делать? Темно, ничего не видно. В машине нет

телефона, связаться с городом невозможно. Посмотрели по карте: до ближайшей деревни восемнадцать километров. Время — одиннадцать вечера. А в девять утра я должен быть в Свердловске. Если первое лицо в области не появляется 7 ноября, в главный праздник страны, на трибуне — это не катастрофа, это хуже. Такого не может быть. Значит, он либо умер, либо его сняли. А я не умер, меня не сняли, я полтора часа пытался вытащить «газик» из канавы, и во втором часу ночи стало понятно, что сегодня мы на этой машине никуда не уедем. Что будет завтра?

А у нас было не как в Москве, где на Красную площадь выходили только представители коллективов и демонстрация продолжалась два часа. У нас шли семьями через главную площадь, проходил весь город, и длилось это часа четыре-пять. Глаза закрою — и вижу эти бесконечные колонны людей, украшенные флагами и цветами, улыбающиеся, счастливые лица.

…И вот мы втроем по колено в снегу в кромешной тьме бредем в сторону деревни, а я про себя считаю: по хорошей дороге быстрым шагом человек делает пять километров в час, значит, к тому времени, как мы по этому снегу добредем до деревни, уже утро настанет. Было градусов десять мороза, от нас валил пар. Вскоре мы уже падали с ног от усталости, хотелось лечь в снег и уснуть. Главное — не садиться, потом не встанешь… Один раз все-таки не выдержали, сели — и сразу моментальное расслабление, тянет в сон и потом встать просто невозможно. А шли по пашне, не по дороге.

Все-таки дошли до деревни часа в три ночи. Вся деревня, как назло, в дымину пьяная! В какой дом ни постучишь — все в стельку. Мы спрашиваем: где тут телефон, где можно трактор найти? Никто ничего ответить не может. Они уже вовсю празднуют.

Наконец нашли трактор. Посадили тракториста, тоже пьяного, с собой в кабину. Время уже к шести. Меня дрожь берет. Покажи, где телефон, кричу трактористу, где телефон!.. Ничего понять не может. Все-таки нашли сельсовет, открыли дверь, дозвонились до начальника областной милиции. Я говорю: операцию надо провести быстро, точно, как вы умеете. Первое: срочно

высылайте вертолет на ближайшую трассу. На место, куда мы доедем на тракторе, вышлите трезвого водителя, чтобы трактор отправить обратно в деревню. Продумайте маршрут по городу, чтобы я успел быстро доехать до дома. (В городе уже перекрывают движение, строятся колонны. А жил я от площади буквально в трех минутах ходьбы.) Исполняйте! Я должен быть на трибуне в половине десятого, максимум без двадцати…

В девять мы добрались без приключений на тракторе до дороги, вертолет уже кружит. Летчик видит нас, садится. Я впрыгиваю в вертолет, взмываем. В полдесятого вертолет садится на площадку аэропорта, к самому трапу подъехали машины, «скорая» и ГАИ. Прекрасно сработали гаишники — по городу промчались за какие-то минуты. Милиция на несколько секунд останавливала колонны, «разрезала» их, мы проскакивали, и колонны продолжали движение. Прямо со свистом доехали до моего дома уже без пятнадцати десять. В этот момент я должен подниматься на трибуну. Дома все были предупреждены, и когда я открыл дверь, семья кинулась мне навстречу: кто с костюмом, кто с рубашкой, кто с галстуком. Все меня переодевали, а я в это время брился. С боем часов, в десять ноль-ноль, я торжественно поднялся на трибуну. Успел!

Почему-то обязательно нужно успеть на трибуну, не опозориться. Страшная тревога. При малейшем ощущении своей беспомощности, скованности охватывает меня эта знакомая тревога».

После того злоключения и сам Борис Ельцин, и вся его семья жили в Свердловске одной мыслью: в Москву! в столицу!

Посмотрим, что из этого получилось.

Глава третья

УРАЛЬСКИЕ ТАЙНЫ

Тайны друзьям поверять нельзя

Ибо у друзей тоже есть друзья,

Старательно тайны свои береги.

Сболтнешь — и тебя одолеют враги

Саади (арабский поэт XIII века)

Тайна, которую Елена скрывала от дочери Кати

Возможно, об этой тщательно скрываемой в семье Ельциных истории никому не было бы известно и поныне, но журналист и депутат Госдумы РФ Александр Хинштейн в своей книге «Ельцин. История болезни» приводит фразу, которая полностью меняет смысл «официальной» биографии Ельциных. Это всего одна фраза, без дат и прочих подробностей, но какая фраза! Цитирую: «Старшая дочь Ельциных, Елена, выскочила замуж сразу же после школы за своего одноклассника А. Фефелова, от которого вскорости и родила Ельцину первую внучку — Катю». Вот и вся информация. Но сколько стоит за ней! Имя Фефелова стерто из истории ельцинского семейства. Нигде в прессе вы не прочитаете, что первая внучка в семье Ельциных, Катерина, оказывается, не имеет никакого отношения к своему официальному отцу — главе «Аэрофлота» Валерию Окулову. Во всех официальных выступлениях Валерия Окулова будет говориться о том, что у него подрастают две дочери, Катя и Маша, «как у президента страны В.В. Путина», а также сын Иван.

Имя Фефелова изъято из официальных документов. Но не изъято из истории. Да и генетику не изменишь… Факты — упрямая вещь. И тут с дотошностью археолога, реконструирующего по скудным обломкам реальный облик «героев времени», приходится приступать к журналистскому расследованию.

НАША ВЕРСИЯ

Первые осенние холода наступают на Урале быстро. Даже если это всего лишь конец сентября, уже во всем чувствуется дыхание зимы. Земля в лесах уже покрыта желто-багряными и бурыми влажными листьями, в прохладном воздухе разлиты грусть и уныние. Земля как бы замирает, готовясь к зиме. По утрам на пожухлой траве лежит белыми прозрачными кристаллами иней. Издали он кажется пушистой шубой, а на ощупь — скользок и холоден. Спустя считаные часы колючая обманчивая «шуба» инея тает, попав под пристальные лучи северного солнца — все более слабого, далекого и беспомощного.

Подножие Уральских гор приобретает буровато-желтый оттенок. Подъехав на машине к горам поближе, становится очевидно, что этот цвет придает высокая и жесткая трава с крупными бурыми метелками высохших семян. В народе ее называют «конский щавель», хотя известно — не любят лошади этой жесткой, упрямо торчащей из земли травы и хватают ее зубами лишь в случае крайней необходимости.

Уральские горы особенно красивы весной, когда на их склонах расцветает кораллово-сиреневыми цветами багульник. Тогда горы приобретают необычный, аметистовый оттенок. Осенью же на пустынных горных склонах разлита грусть, и серые, набухшие от влаги, неприкаянные облака бесцельно летят над ними по печальному небу. И тогда человеку невольно передается чувство щемящего одиночества.

— Урал надо смотреть с самолета. С высоты видно, что под тобой — мощный горный хребет. Величавый, неповторимый.

Эти слова принадлежали молодому черноволосому мужчине средних лет с жестким взглядом, в черных джинсах и клетчатой серой рубашке, поверх которой была надета серая же, с многочисленными карманами, брезентовая жилетка.

Молодая светловолосая женщина, лет на пять его моложе, понимающе кивнула.

— Мечтаю, чтобы меня перевели на длительные, серьезные рейсы… Хочется облететь весь мир.