Клан Кречета
Шрифт:
26
Командование Клана Кречета, объявив остановку марша в десяти километрах от реки Рилен, созвало всех командиров подразделений в ближайший лес на военный совет. Воины остались на местах в своих машинах, ожидая продовольствия, которое должны были доставить им полевые техи.
Тонкая линия рассвета уже очерчивала горы вдали, когда флайер Эйдена опустился на посадочную площадку, расположенную совсем рядом с лесом. Он предпочел бы принять бой в горах, его тянуло к дикой и опасной местности. Плато Презно, казалось, благоприятствовало
Что нам сейчас нужно, так это наступление, думал Эйден. Оно связало бы вместе все части Клана Кречета. И вывело бы командование во главе с Ханом Чистоу из их нелепой осторожности.
Когда Эйден явился на военный совет, спор был уже в разгаре. Никто не обратил на него особенного внимания, к тому же должность командира Соколиной Стражи не давала ему достаточной власти на совете. Он принял у одного теха чашу с обедом и, прислушиваясь к дискуссии, принялся за еду, которая главным образом состояла из местных овощей и фруктов.
Суть дебатов заключалась в том, оказать ли артиллерийскую поддержку тяжелым боевым роботам, когда те будут штурмовать два моста через реку Рилен. За мостами, которые, вероятно, удерживались небольшими частями третьей и одиннадцатой ком-гвардейских армий, располагались оба города, захват которых и являлся целью Клана Кречета. Впрочем, речь шла не только о проблеме артиллерийского прикрытия. Командиры подразделений чуть ли не дрались из-за того, сколько боеприпасов им надо использовать.
Утомившись от фактов и цифр, которыми различные офицеры швыряли друг в друга, Эйден оглядел собравшихся. Многие из них молча наблюдали и слушали, хотя их жесты и реплики показывали, на чьей они стороне. У края леса в нервном ожидании находилась группа воинов: им явно не терпелось вернуться к своим машинам и ринуться в бой.
– У тебя кислая физиономия, Эйден Прайд, – неожиданно произнес чей-то голос.
Узнав его, Эйден тотчас повернулся. Марта Прайд! Ее слова вызвали в памяти картинки прошлого, особенно времен сиб-группы, когда у Марты был именно такой мягкий голос. В те дни они беседовали обо всем на свете: о соколах в воздухе, о водителях боевых роботов, о судьбе в жизни каждого человека.
Обернувшись, он посмотрел на Марту. В одной руке она держала тонкую веточку. Другой методично и машинально обрывала остроконечные листки, еще оставшиеся на стебельке, не сводя с Эйдена своих прекрасных глаз.
– Я и не думал, что выгляжу... как ты сказала?.. Кислым?
– Да, большинство людей не может читать по твоему лицу, как я, выучившись этому в сиб-группе.
– Я думаю, что ты отказалась даже от воспоминаний о сиб-группе.
– Что заставляет тебя так думать?
– То, что ты сказала мне как-то раз.
Марта кивнула.
– Да, наверное, я сказала именно это. Я не всегда хорошо выражала свои мысли.
Она изучила прутик, с которого оборвала все листики, согнула его, затем
– Какое у тебя мнение по кампании?
– Слишком осторожно, слишком медленно. Сейчас нам уже следует обживать тот берег реки Рилен, но вместо этого мы сидим в каком-то лесу, обсуждая, как добраться до реки и сколько боеприпасов угробить на штурм мостов.
– Ты не одобряешь стратегических дебатов?
Эйден почувствовал, как его руки невольно сжались в кулак.
– Нет, не одобряю. Не одобряю этих спорщиков – ни тех, ни других. Они спорят, словно торговцы из-за цены на игрушку. Как это ни банально.
И полковник кивнул головой в сторону бурно продолжающейся дискуссии.
– Банально? Я не думаю, что Хану Чистоу могут понравиться твои слова.
– Кому-нибудь следует сказать ему об этом.
– Кто-нибудь, наверное, и скажет.
– Шепчешь в его уши?
– Иногда. Когда этого хочу.
– Ты развлекаешься с ним?
– Иногда. Когда этого хочу.
– А не по его приказу?
– В таких вещах я не руководствуюсь приказами.
– Я завидую тебе. Марта.
– Нет. Это я завидую тебе, Эйден Прайд.
Марта отвернулась от Эйдена и собравшихся. Взмахнув рукой, она швырнула прутик и проследила, как он упал около хвостовой части одного из флайеров.
– Марта, как ты можешь мне завидовать? Ты-то знаешь мой кодекс. Я запятнан позором, командую недоносками, в то время как ты забралась чуть ли не на самую вершину командной структуры клана. Помнится, ты говорила, что даже Хан слушает тебя.
– Но ты стал настоящим клановым воином, Эйден Прайд. В этой кампании тебе позволено выбирать самостоятельные бои, диктовать собственную судьбу. Ты пользуешься не просто уважением своих воинов. Они восхищаются тобой. Знаешь ли, что они называют Соколиную Стражу «Гордостью Прайда»?
– Я слышал это. Но уважение моих воинов ничем не отличается от того, которое они испытывали бы к любому другому командиру.
– Нет, не так. Мое подразделение тоже выполняет свой долг, но никто не назвал нас «Мародеры Марты». Ну, ладно. Не о том мне хотелось поговорить. Я искренне интересуюсь твоим мнением о положении Клана Кречета. Посоветуй, что делать, если мне пришло бы в голову запланировать переворот.
– Тебе? Запланировать переворот?
– Конечно, нет. По расскажи мне, почему у тебя такой кислый вид?
Марта нервно теребила брюки левой рукой, глубокие морщинки прорезали ее лоб, они казались более резкими, чем у Эйдена. Рот сжался в тонкую нить, отчего треугольная форма лица Марты сделалась еще более заметной. Когда-то Эйден и Марта были похожи. Теперь сходство уменьшилось. Если Марта кого-то и напоминала, то скорее молодого воина в звене Джоанны – Диану.
– Я думал недавно о наших кадетских днях, – сказал Эйден. – Ты не забыла, как мы прибыли?
– Нет. Я помню, как Сокольничий Джоанна устроила тебе хорошую трепку, а затем сказала, что, по ее мнению, у тебя хорошие шансы пройти все проверки и стать воином. Я тоже тогда немного завидовала тебе, как и теперь.