Клан Мамонта. Народ моржа. Люди Быка
Шрифт:
– Может, и оклемается, – сказал Семен, оттирая снегом окровавленные руки. – Твой сын все-таки.
– Хью дети много, баба много. Баба другой родить, – спокойно заявил неандерталец и сменил тему: – Арбалет стрела остаться мало. Еще делать надо.
– Где ж мы кремень-то возьмем на наконечники? – вздохнул Семен.
– Хороший камень нет – плохо, – согласился Хью. – Искать надо.
– Это зимой-то?! – безнадежно усмехнулся Семен. – Ничего, наверное, с этим не поделаешь… Меня больше волнует, что мы остались без собак.
– Хью думать, собака
– Еще чего! – не поверил Семен. – Вон мяса сколько валяется!
– Нет, – улыбнулся Хью. – Собака привыкать человек еда брать. Бык шкура толстый, кусать сильно плохо.
– Будем надеяться, что они вернутся, – вздохнул Семен. – Хотя бы некоторые… Ты мамонта нашего случайно не видел? Куда он делся?
– Деться нет, – сказал главный неандерталец и показал направление. – Вот там ходить, кусты есть.
– А быки?
– Те – ходить далеко. Эти – место стоять. Нирут-кун там костер жечь.
– Дым чуешь? – напрягся Семен. – Хорошо…
– Хью говорить: наши люди ньяиохгмо надо, убитый нирут-кун мнольдииогу надо. Семхон это любить нет.
– Спасибо, что предупредил, – усмехнулся Семен. – Лыжи-то мои целы? Пойду к Рыжему – вдруг он ранен?
– Мамонт ранен помогать нет, – печально сказал Хью.
– Знаю… Но все-таки! – ответил Семен и отправился искать свои лыжи. Быть свидетелем каннибальских обрядов над убитыми сородичами и врагами ему совершенно не хотелось.
На приближение человека мамонт не реагировал очень долго. Лишь когда осталось метров 15—20, он развернулся, уставился маленькими глазками и шумно выдохнул воздух. Семен постоял, восстанавливая дыхание и настраиваясь на ментальный контакт.
– «Тебе причинен ущерб?»
– «Не знаю (не имеет значения)», – ответил Рыжий.
– «А для меня имеет! – отреагировал Семен. – Вдруг я смогу помочь?»
– «Сможешь. Но не сейчас (слишком рано)».
– «Да не желаю я тебя убивать! – возмутился человек. – Хочу, чтоб ты жил!»
– «Я тоже. Пока еще».
– «Тогда стой спокойно!» – потребовал Семен.
Ответ можно было перевести примерно так: «Отстань, угомонись, займись чем-нибудь полезным». Рыжий отвернулся, выломал хоботом приличный пучок веток и принялся запихивать его в рот. Семен обошел мамонта по кругу и насчитал три торчащих в нем стрелы. Четвертая просто запуталась в шерсти и висела на боку. Прикинув толщину слоя этой самой шерсти, шкуры под ней и длину древка, человек пришел к выводу, что, скорее всего, они если и пробили кожу, то наконечники сидят в слое жира – вряд это опасно. Сомнение вызывала стрела, торчащая из нижней части бока: «Неужели пробила брюхо?! Этого хватит, чтобы мамонт начал загибаться от перитонита? Этакая живая гора может умереть от укола маленькой тонкой палочки?! А черт его знает – возможности проверить не было… Что делать?»
Зачехленным клинком пальмы Семен попытался раздвинуть шерсть возле стрелы. Ее оказалось неожиданно много, и рассмотреть он ничего
Мамонт действительно забеспокоился – перестал ломать куст, поднял хобот, переступил ногами, поворачиваясь в сторону. Семен зашел спереди, стараясь держаться на приличном расстоянии от бивней. Попытался встретиться взглядом.
– Ты чего? Больно, что ли?
Ответа человек не получил, но почувствовал нарастающее раздражение зверя.
– Да нет там у тебя ничего! – заверил Семен. – Считай, что комар укусил! Они ж издалека стреляли! И вообще, наверное, их стрелами твою шкуру не пробить!
Мамонт как бы не слышал его, хотя ментальный контакт не прервался. Его злоба усиливалась, и Семен всерьез забеспокоился:
– Прекрати! Все же в порядке!
– «Идут…»
– Кто?
– «Они…»
Человек сообразил, что мамонта интересует что-то другое, и торопливо повернулся лицом к слабому ветру. Они действительно шли: вдали цепочкой вышагивали пять быков. Кажется, на них были всадники. Двигались они явно по направлению к «укреплению» из нарт. Правда, были от него еще далеко.
– «Поубиваю гадов!» – принял Семен невнятную мысль животного. Мамонт шагнул вперед – прямо на него.
– Нет! – сказал Семен. – Они не нападают!
Мамонт, кажется, понял, но сделал еще шаг вперед.
– Не нападают! – стоял на своем человек. – Их слишком мало! А нападут – сами справимся! Без тебя!
– «Поубиваю гадов… – чуть спокойнее выдал мамонт и попросил: – Уйди, перестань мешать!»
– Нет! – категорически отказался человек. – В конце концов, это сначала мои враги, а потом уж твои! Значит, я первый. А ты – за мной!
Ответ не был отрицательным – скорее просто неодобрительным. Воспользовавшись этим, Семен развернулся и, отталкиваясь древком пальмы, с максимально возможной скоростью двинулся навстречу каравану. Метров через тридцать он оглянулся – Рыжий шел за ним. Всадники, вероятно, заметили это движение и остановились. «Сволочи! – ругнулся Семен, – Могли бы и поближе подъехать! У меня же лыжи не беговые, а этот волосатый слон, того и гляди, на пятки наступит! Это, получается, я на своих самодельных „дровах" в такую даль должен чапать?! И вообще, на фига я это делаю?! А что, собственно говоря, надо делать? Идиотизм какой-то…»
Когда «бежать» осталось метров двести, Семен остановился и повернулся к своему спутнику:
– Стой! Дальше я сам! Один! Видишь, они не двигаются?
Мамонт был явно недоволен, но остановился.
– Не лезь в наши человечьи разборки! – вздыбил эмоциональную волну Семен. – Неужели не понимаешь, что для тебя и для твоих «плохие» двуногие опаснее любых саблезубов?! Дружи с «хорошими» двуногими, подпускай к ним детенышей, а от «плохих» просто держись подальше! И вообще…