Клан Мамонта. Народ моржа. Люди Быка
Шрифт:
Он понял, что вполне отчетливо различает стены и свод пещеры вне зависимости от количества света, и усмехнулся: «Быстро на сей раз грибочки подействовали. Впрочем, теперь я лучше подготовлен, а опытные наркоманы, говорят, могут управлять своими галлюцинациями. Только все равно непонятно, как можно что-то видеть при полном отсутствии света? Может быть, это память? Ведь я помню тут каждый выступ, каждый поворот…»
Семен поднялся на ноги и, даже не вспомнив о светильнике, двинулся в глубину. Вот и первый зал с фигурами на стенах и своде – большими,
«Бизоны, мамонты, лошади, носороги, олени, вновь мамонты… В одиночку и группами, стоящие, лежащие, рвущие траву, спаривающиеся, дерущиеся, пораженные стрелами, умирающие. Вот саблезуб атакует бизона – в жизни это именно так и бывает. А вот волки гонят оленя…– Семен коснулся пальцами рисунка на стене и ощутил теплую упругость шерсти. – А вот это – мое. Отчасти, конечно: олень, который мчится. Точнее, даже не олень, а его бег. Я это придумал и подсказал Художнику. Он нарисовал и захотел проверить полученный эффект на первом встречном. Так мы познакомились с Сухой Веткой».
Семен двигался вдоль стен, безошибочно наклоняя голову, если свод становился слишком низким, смотрел на рисунки и вспоминал. Слабое, но четкое эхо вторило, казалось, не только хрусту щебенки под ногами, но и его мыслям.
«…Олени, лошади, бизоны… А на этой стене целое стадо мамонтов. Несколько раз я пытался их пересчитать, но все время получались разные цифры. Как будто животные приходят и уходят. Попробовать снова? – Семен отошел к противоположной стене, стал рассматривать это своеобразное панно и вдруг изумился: – Почему же я раньше не замечал, что они выстроены… Не может быть!»
Он потер глаза – изображение не изменилось: самцы с большими изогнутыми бивнями выстроились как бы клином. За ними столпились самки с детенышами. Перед бивнями вожака схематично изображена маленькая фигурка человека. Он стоит, крестообразно раскинув в стороны руки.
«Да ведь это же… Хотя я, кажется, когда говорил с вожаком, рук не раскидывал. Но… А раньше-то этот рисунок был? Что за чушь – конечно, был! Задолго до моего появления в этом мире! Или не было? Я много раз рассматривал его, только вблизи, конечно. Просто когда отходишь подальше, то света от фитиля не хватает, а сейчас он мне вообще не нужен. Пророчество, что ли?!»
Потом Семен надолго задержался перед странным полурельефным изображением. Он полагал, что оно было начато очень давно – может быть, несколько поколений назад – и при этом осталось незаконченным. Он так и не удосужился спросить у жреца, что же оно означает. Тут явно угадывалась человеческая фигура, вписанная в контур мамонта, но с головой хищника – кажется, саблезуба. Сзади же фигура имела вполне волчий хвост. Сейчас Семен совершенно ясно видел, что изображение полностью закончено: «Это именно человек – мамонт – тигр – волк. Составляющие выделены, конечно, в соответствии со своей значимостью. Странно: когда это по здешним верованиям человек был на первом месте?! Впрочем, пусть
– Зверь?
– Зверь, – ответило эхо знакомым голосом.
– Или человек? – уточнил вопрос Семен.
– И человек, – подтвердил голос.
Семен даже не удивился – он почти ждал чего-то подобного, – однако на всякий случай поинтересовался:
– Ты здесь?
– Здесь.
– Ведь ты звал меня, правда?
– Правда, – согласился Художник.
– Это так важно?
– Важно.
– Прости, я, наверное, очень долго шел.
– Но пришел.
Семен понял, что различает слабый желтоватый отсвет на камне у поворота коридора, и улыбнулся:
«Сидит в знакомом гроте и делает на песке наброски палочкой!» Семен чуть задержался у известнякового выступа: сейчас он вновь увидит жреца пещерного культа – последнего!
– Не последнего!
– Ну да, конечно, – поправился Семен. – Головастик скоро тебя заменит. Просто он сейчас очень занят, но потом мы организуем посвящение парня.
– Не парня.
– Но кого же вместо тебя?!
– Тебя.
– Что ты говоришь?! Я же рисовать не умею. При чем тут я?!
– Тут я.
– Ну, если так… – Семен шагнул в грот.
Здесь было светло. Во всяком случае, света хватало, чтобы различить каждую морщинку на знакомом лице. Семен поразился, как это лицо напоминает сразу стольких людей: отца, деда, первую школьную учительницу, погибшего тренера-корейца и друга – Юрку, а также шефа, старика повара из экспедиции, библиотекаршу из заполярного поселка и еще очень-очень многих из этого и того миров. «Как же я этого раньше не замечал?! – удивился Семен. – И почему так ярко горит светильник, если в нем нет жира?» Впрочем, эти вопросы не казались настолько важными, чтобы задавать их вслух.
Старик сидел, скрестив ноги. В руке он держал длинную заостренную палочку, но песок перед ним был чист и ровен. Семен понимающе кивнул и опустился на корточки:
– Это потому, что ты неживой?
– Живой.
– Ну да, конечно, только не в Среднем мире.
– В Среднем мире, – улыбнулся в ответ Художник.
– Ты даже не представляешь, как я этому рад! Словно гора с плеч! Значит, ты знаешь, что этот мир изменился?
– Не изменился.
– Ничего себе! Где-то, наверное, тает ледник, летом стоит жара, зимой – морозы, снег иногда по пояс! Разве такое когда-нибудь было?!
– Было.
– Не понял?! Впрочем, если взять другой масштаб времени… – чуть призадумался Семен. – Да, в истории моего мира такие потепления-межледниковья были не раз. Здесь, наверное, тоже. И никаких глобальных вымираний не случалось. А вот десять-двенадцать тысяч лет назад у нас – в обычном межлед-никовье – произошла какая-то катастрофа, и мамонтовая фауна начала стремительно исчезать. Теперь-то я понял, что это устроили инопланетные нелюди.
– Люди, – качнул головой старик.