Клан – моё государство 3.
Шрифт:
– Как вы сказали? В филиале московской области? А что, смысл есть включить. Надо какому-нибудь депутату дать поручение выдвинуть такой вариант с объявлением Швейцарии составной частью Российской Федерации в качестве заграничного анклава,- произнёс Скоблев. Все стали хохотать.
– Александр считает Швейцарию тридцать четвёртым улусом Саха республики,- сказал Янг, прикурив сигарету.- Вы курите, мужики, не стесняйтесь,- предложил он и подал на заднее сиденье пачку сигарет.
– Нет. В состав Якутии Швейцарию включать нельзя. Что тогда получится: золото у них, деньги
– Вы там родились?- спросил Янг.
– Там родина моих предков. Сам я в поезде родился. Записан, конечно, в Тамбове. Мать я всё потом выпытывал, где хоть примерно это случилось, между какими станциями. Она мне отвечает: "Ну что ты, Толя, какая там станция, в товарном ехали, бабы тебя и приняли, а я не спрашивала, где находимся, мне не до того было".
– В Тамбовскую так в Тамбовскую,- согласился Янг.- Вон сзади сидит у нас на хвосте синий "BMW", гадёныш ползучий.
– Кто, как правило, цепляется?- спросил Скоблев, наблюдая за преследователем в зеркало заднего обзора.
– Все кому не лень и кому позволяют финансы. Это игра такая тут практикуется под названием "Ралли смертников". Мы устраиваем иногда, когда много собирается людей, гонки с выбыванием. Машин тридцать уже ухайдакали в этом году. Сейчас и этого умоем,- Янг взял одной рукой радиотелефон, набрал номер и сказал:- Мужики, а ну открутите колёса этому жмурику, достал он меня,- в ответ прозвучало со смехом, так что услышали и сидящие в машине спутники Янга:- "У него в днище заряд. Как в поворот свободный от пешеходов и машин сунется, мы его крутнём".
– Он там хоть пристегнулся или нет?- осведомился для приличия Янг.
В ответ прозвучало:
– "Это его больничные расходы".
Во время прохождения одного из крутых поворотов у преследователя на "BMW" что-то хлопнуло сзади, и он стал кувыркаться вдоль собственной оси, вылетев на встречную полосу движения, которая была пустой.
– Всё, отъездился,- констатировал Янг.- Гонщик хренов.
– Там двое было человек,- сказал Скоблев.
– Значит, оба отъездились.
– Бомба?- спросил Скоблев.
– Да. Размер маленький, примерно квадратик жвачки с встроенным дистанционным управлением. Подходишь, прилепил и потом выбираешь место удобное для переворота. Убиться возможно только если не пристёгнут ремнём безопасности, а с ними – лёгкие ушибы. Номер трюковой. Попавшему в больницу посылаешь цветы и коробочку хороших конфет. Одним словом, всё культурно. Сейчас выясним, что там и как?- Янг снова набрал номер, выслушал и сказал:- Шофёр цел и невредим, а пассажир поломал руку, бедняга. Чьи?- спросил он в трубку. Выслушал и произнёс для Скоблева и его ребят:- Советикус турбулётикус.
– Значит, наши,- отметил Скоблев.
– Именно. Из состава местных бичей. Турбулёт – это на Севере род бичей, жирующих в системе отопления. Народ окрестил из труболёт-турбулёт. Ваши бывшие коллеги, ныне безработные.
– Навсегда?
– Нет. Недели на две. Потом они снова появляются, но под другими именами, и всё начинается сначала. Я комиссару по криминальным делам дал совет снимать с них отпечатки пальцев, а то ведь не отвадишь, но он мне ответил: "тебе хорошо говорить, а у меня закон на шее. Не имею я права снимать с них пальчики". Ему закон и в самом деле не разрешает, они про то ведают и пользуются.
– Совсем нельзя?
– Только с трупа без документов. Могут при подозрении в совершённом убийстве. В остальных случаях запрещено и считается посягательством на свободу личности. Тут в Швейцарии это чревато потерей места службы.
– Раз они русские, то можно выяснить кто они.
– У нас есть картотека, но в ней не все имена. Фото на всех. Будет желание, пролистаете, возможно, своих увидите многих. Они приезжают сюда по-разному и по разным делам. Случается, есть и хорошие. Месяца три назад ко мне приходил один прямо в офис, помощи просил. Ему предложили работу охранника в семью известного финансиста и по совместительству учителем для сыновей, он только дал согласие и тут как тут нахлебники в лице бывших коллег: делись дружок. Рэкет, одним словом.
– Помогли?
– Ему – да. Парень жизнью своей рисковать ради куска хлеба пошёл, это честные деньги, к тому же не очень большие – пятьдесят тысяч в год, плюс страховка, плюс полный пансион с питанием проживанием и одеждой. Они с него сорок запросили, а не дашь – аварию устроят или подставят под пакость.
– Как в таком случае помочь?
– Подпиской.
– Вербовка?
– Договор о взаимном обозначении. Я убираю того, кто ему угрожает, если мне потребуется что-то, он меня выручит и мы квиты.
– Ничего себе подписочка!- Скоблев крутнул головой неодобрительно.
– Зря вы, Анатолий Давыдович, так считаете. Мы с ним прекрасно понимаем, что другой возможности избавиться от этих типчиков способа нет. Сам он не может этого сделать. Во-первых, свои как никак. Во-вторых, подозрение и куча всяких "но". А так он чист и я чист. Молча расходимся в стороны. Мир лучшего не придумал.
– Тут подъедаются, стало быть,- вздохнул Скоблев.
– А где ещё! Им быть больше негде. Капиталы из Союза сюда, в основном, стекаются, причём не чистые, и они тут как тут. Владеют информацией о том, кто чем в Союзе занимался и как деньги заимел. Приходят и предлагают делиться, если получают отказ – осуществляют программу "вырванные годы". Здешняя полиция не имеет опыта вести расследования таких дел, когда приезжающих советских туристов убивают тоже туристы. Убийства сейчас редки, правда, но поломанных носов, рук, ног, рёбер много. Методы известные, не мне вам рассказывать.