Клан – моё государство 4
Шрифт:
– А ты не в курсе, где работал Филатов?
– Нет, но выясню,- обещает Янов.
– Не утруждайся. Просвети лучше верного человека в курятнике. Я за собранную собственноручно информацию, отвечаю головой. Она блядь высочайшего полёта. Её подряжали, о чём речь, в работу через п-ду… Только в Бобрах её духа не было. С Филатовым её познакомил заместитель директора ФСБ на закрытом приёме. Где он?
– В Лефортово,- отвечает Янов.
– Какие на нём обвинения?- спрашивает Михаил у Пороховщикова.
– Букет. От получения взяток до прямого предательства. Я не особо вникал. Там молодые ребята копают. Завтра же всё процежу,- обещает Пороховщиков.- А вот
– Даму вы в столицу отписали?- спросил Михаил.
– Я,- говорит Пороховщиков.
– За ней пара сотен миллионов долларов в нескольких банках мира. Где и когда они были сделаны, не выяснял. Годы знаю точно – 1994-95. Она в этот период времени числится в работе?
– Именно в этот,- кивает Павел.
– Мне кажется, что я вышел не на всю сумму и за ней числится гораздо больше. Предположу, что её подкладывали под богатых, которые потом странным образом умирали или гибли и скорее всего, это моё мнение, были это наши подпольные кассиры,- Михаил тяжело вздохнул.
– И деньги до агентур не доходили,- Пороховщиков перестал ходить и присел.- Филатов организовал расчёт. Фишка у них выпала на Гречаника. Через него шли грошики в скандинавские страны.
– Пошли обедать,- приглашает Михаил.- Время.
– Одну секунду!- просит Пороховщиков.- Ты начинал служить в КГБ у Скоблева?
– Это в личном деле чёрным по белому.
– А чем он сейчас занимается, знаешь?
– Лет десять назад он вышел на пенсию. Что-то у него с сердцем было. Инфаркт вроде. Он открыл институт каких-то проблем или стратегических исследований. Под его руководством я работал в 1979-80 годах. Дядька грамотный.
– Последний раз вы где виделись и когда?
– Встречались несколько раз. В 1991 году после попытки путча он ко мне лично домой приезжал. Уговаривал идти к нему на работу, но я тактично отказался. В январе 1992 года он мне звонил опять, но я снова отказался. С 1993 года часто встречались на разного рода приёмах, на которых он частый гость, а я охранял там элитные попы. Каждый раз он ко мне подходил поговорить и всегда подчеркивал, что его предложение в силе. А последние полтора года не встречались. Я из круга выпал. А вы им интересуетесь?
– Неизвестный на фото посещал его офис в сентябре 1993 года. "Баррикада" вела за институтом Скоблева наблюдение, фиксировала лица входящих. Потом они отошли от властных дел и перестали сбрасывать данные в общий котёл аналитического центра. При встрече с их человеком я просил дать хоть что-то об этом эпизоде, но их представитель клятвенно заверил, что с декабря 1993 года "глаза" у здания Скоблева сняли. Я им верю и не верю. Сейчас "Баррикада" сильно выросла до серьёзных масштабов, и стала, пожалуй, крупнейшей организованной структурой в стране. Институт Скоблева за эти годы не увеличился в численном составе, при том, что оброс колледжем, учебным центром и банком. Но банк с уставным капиталом иностранного происхождения. У него за все эти годы никто не был с проверками. Существуют тихо. Такая скрытность и не навязчивость говорит о значительных успехах,- Пороховщиков посмотрел Михаилу в глаза.- Как тебе такие данные?
– Хорошие. Вот в 1991 году он меня и звал для организации полной системы безопасности банка и сотрудников. Это, сказал он мне, иностранцы, я их на свою территорию пустил, деньги, мол, нужны, но они не знают специфики нашей страны. Приходи, брось жить иллюзиями, надеждами, которые не осуществятся. Работа, мол, по
– А он принадлежность банка не называл?- поинтересовался Пороховщиков.
– Не то швейцарцы, не то лихтенштейнцы. Я не вникал,- Михаил хмыкнул.- Когда мы по кредитным кодам искали капитал, при сборе нам попались владельцы карточек выданных их банком. Сотни три. И мой компьютерщик к ним в "гости" попасть не смог, а ходил он в пять сотен контор в сотне стран и кругом пролез, но к ним – кукиш. Я с ним по этому поводу беседовал. Он мне сказал, что у них либо "протектор" – это собственной разработки электронный сторож, либо в охране сидит искусственный интеллект, что мало вероятно, так как в мире его ещё не собрали.
В бункере погас свет и секунды через две включился.
– Девки мои зовут,- определил Михаил.- Так может мне сходить в гости к Анатолию Давыдовичу?
– Даже не знаю,- честно ответил Пороховщиков.
– Пусть посетит,- Янов сделал характерный жест рукой,- чем он рискует? Пришёл в поисках места работы.
– Это я могу. Складик, на котором я подъедался, новая власть ликвидировала. Подозрений на мой счёт у него быть не может. Зайду, вроде как мимоходом. У них никого часом не арестовывали?
– А кто знает, кто у него работает и чем они все там занимаются? На этот счёт никто не обращался. Ладно, идёмте, а то женщин лучше не гневить, заставляя ждать по пустякам,- произносит Пороховщиков и они покидают подвал.
Глава 4
Неожиданно в гости к Ельцину приехал Иван Рыбкин. Его арестовали сразу после выборов и выпустили до суда в конце сентября. Ельцин сдал госдачу и перебрался на квартиру в Москве. Сам ходил в магазин за продуктами, от личной охраны отказался. Иногда продукты привозила вторая дочка, взвалившая на себя детей Татьяны и ещё их с супругой стариковские заботы. Она собирала посылки в тюрьму и несколько раз Ельцину пришлось их возить, дочь приболела, где выстоял длинную очередь, в которой открытым текстом выслушал всё в свой адрес. Тогда среди посылок была предназначенная Ивану Рыбкину. Он спросил об этом у дочери и она ответила, что посылает всем арестованным, кто бывал у них дома. Делала она это в меру сил и наличия денег. Ельцин передал ей остатки своих сбережений и также просил её продать какие-то вещи из своей коллекции.
– Спасибо за поддержку, Борис Николаевич!- сказал Иван Рыбкин вместо приветствия, полуобнявшись с Ельциным.- Хотел прийти раньше, но так вымотался, что не было сил. Пять дней отсыпался дома. Не мог там спать. Народа много, в камере не протолкнуться, спали урывками по очереди в несколько смен, духота, грязь. Последний месяц, правда, разгрузили до норм, большую часть перевели в новый подмосковный СИЗО, который оперативно построили, но всех крупных оставили тут, в Лефортово.
– Рад тебя видеть. Проходи. Сейчас чай организую. Или ты примешь покрепче?
– Я принёс с собой коньяк из старой коллекции,- Рыбкин достал из кейса фирменную бутылку.- Вам пятьдесят грамм не повредит?
– С тобой выпью. Пошли на кухню. Я сегодня сам. Жена у дочери. Они там цыганским табором обитают.
– Как вы тут? Тяжело?- Рыбкин ставит бутылку на стол.- Привет вам от Примакова, мы с ним были в одной камере, его обещали на днях выпустить как и меня, до суда.
– Я думал, что они вас продержат чёрт знает сколько.
– И мы на лучшее не надеялись, но они подобрали прыткие кадры. Лихо справляются.