Клан – моё государство.
Шрифт:
Сашка запасся липовым пропуском и с утра направился в элитный лечебный санаторий, числящийся на балансе четвёртого главного медицинского управления Минздрава, где поправляли своё здоровье сидящие у кормушки власти чиновники и члены их семей.
В комнате со Скоблевым находился на лечении генерал-лейтенант танковых войск. Сашка представился далёким родственником Скоблева, потому что тот его не узнал. Генерал-лейтенант хотел было выйти, чтобы не мешать, но Сашка, одетый в форму майора ВВС его удержал:
– Никуда я вас не отпущу. Что вы? Товарищ генерал-лейтенант,
Генерал-лейтенант посмотрел на этикетки коньяков, махнул рукой и сказал:
– Ну, если Анатолий Давыдович не против, то присоединюсь. Где наша не пропадала. Броня крепка и танки наши быстры,- он потёр руки от предвкушения застолья и добавил:- Пока крепка, пока.
– Да брось ты, Борисович. Племяш – наш человек, свой в доску, хоть и из авиации, но они там спирт пьют, как коктейль. Летят и посасывают через трубочку прямо из системы охлаждения.
– Нет. Из системы охлаждения не пьём,- опроверг Сашка.- Но наши техники – умельцы великие, перегоняют. Так что, дядя, не каждый день коньяк пьём, но случается. Нынче плохо стало в городке.
– Это-то богатство у тебя откуда?- ополаскивая виноград, спросил Давыдович.
– Я, дядя, сейчас из Фанборо, с выставки. Что купил, что у лётчиков других стран на спор выиграл – на наши ведь суточные особо не разгуляешься. Но мы их отбрили в пилотаже, и они выставили в знак уважения,- стал врать Сашка, не имевший к авиации ни малейшего отношения, ибо был всю жизнь только пассажиром, но на авиасалоне в Фанборо действительно был, ездил посмотреть.
– Вот так, Борисович. С такими орлами, а разоружаемся. Куда им потом идти?- Скоблев выставил стопки и фужеры.
– Им-то работа найдётся. Поля опрыскивать, которые мои ребятки пахать будут,- сказал генерал-лейтенант и рассмеялся.
– Вот то-то и оно, что поля,- Давыдович закрыл на ключ двери, чтобы никто не мешал и произнёс:- С чего начнём, мужики? Может, вот с этих, испанских кровей,- он взял бутылку, отвинтил пробку и стал наливать в фужеры.
– Сколько, Анатолий, у тебя племянников-то?- выпив залпом, спросил Борисович, бросив в рот ягодку винограда.- Это уже третий за последнюю неделю и самый бойкий. И все военные.
– Глупые были. Я один из всей родни отговаривал, не послушались меня тогда, старика, пусть теперь в безработные идут. Много их у меня, семья-то большая,- Давыдович налил второй раз и, когда выпили, сказал:- А что! Ничего дрянь, а? Пить можно.
Сидели до обеда, на который генералы идти не собирались, но Сашка сделал знак Давыдовичу, что ему пора, и поднялся. Скоблев пошёл провожать.
– Анатолий,- попросил его Борисович, порядком захмелев.- Как вернёшься, разбуди меня, я пока прилягу. Вздремну.
– Только сильно не храпи, а то сосед опять скандалить будет,- предупредил Давыдович.
– Пошёл он в задницу. Посидел бы с моё в танке. Из принципа буду храпеть, назло. Мне три дня до выписки.
Сашка и Скоблев вышли.
– И тут вам покоя нет?-
– Сидит здесь гад один, за стенкой. Из аппарата ЦК. Молодой ещё – одуванчик, но гонору, как у члена Политбюро. Сам в прислугах, но в господа уже лезет,- Давыдович выматерился.- Вон идёт по коридору,- он показал на идущего им навстречу партийного деятеля.
Когда тот поравнялся с ними, Сашка обратился к нему, представился, для убедительности показав удостоверение, сказал:
– Что, товарищ. Храп тебе не нравится? Сука.
– Я попрошу вас в мой адрес не выражаться,- ответил тот. Скоблев стоял рядом, молчал.
Сашка врезал партийцу кулаком в левый глаз, тот упал.
– Встать!- заорал Сашка.- Смирно!- из соседних комнат стали выходить отдыхающие.- Власть тебе не нравится, не подходит, говоришь? Стоять в струнку и не шевелиться, пока я говорю. А то так отделаю, что мать родная не узнает. Если тебе плохо тут, вали на запад, но людей трогать не смей. Понял?
– Товарищи,- обратился партиец к подошедшим.- Прошу вас засвидетельствовать, что он меня ударил.
– Дурак! Будешь трепыхаться, я тебе голову оторву прилюдно, гад ползучий. Иди в свой номер и сиди тихо, пока построение не объявят. Кругом,- приказал Сашка деятелю, а окружающим пояснил:- Извините товарищи, не сдержался. Он в адрес Михаила Сергеевича бранился.
– Было,- подтвердил, кивнув головой Скоблев.- И как таких берут в аппарат ЦК, ума не приложу.
Все моментально набросились на партийца, который порядком, как понял из обстановки Сашка, всем надоел своими желаниями лучшего к себе отношения со стороны персонала, и тот счёл за благо ретироваться в свой номер. Сашка спокойно двинулся по коридору, Скоблев шёл рядом и сдерживал смех, как мог. На выходе из здания он сказал Сашке:
– А вы ещё и хулиган.
– А что! Испугались?
– Да нет. Я сразу не сориентировался. Уж очень вы как-то быстро всё сделали. А если бы скандалом окончилось?
– Исключено. Мне хорошо знаком здешний контингент. На эту породу людей у меня жуткий нюх. По роже его никогда не били. Он же бывший комсомольский вожак, а они с виду прыткие да после первой же оплеухи скисают. Ещё знание психологии. Бить надо уметь и знать когда и где.
– Накатит бумагу на вас.
– Тот, кому его писанина попадёт на стол, его же и выгонит на периферию. Анатолий Давыдович, я пустяками не занимаюсь. Он сотрудник НОРа, привлечённый в эту организацию со стороны, ну какое, скажите, надо лечение, если ему тридцать всего?
– Хрен с ним. Идёмте в парк. Погода располагает,- предложил Скоблев.
– Согласен. Вы вовремя отползли из КГБ.
– С вашей помощью,- сказал Скоблев.- Мне нравится, что сделали вы это оперативно и чисто.
– Умею держать данное слово, но, честно говоря, не думал, что придётся сделать так скоро это. Момент был не самый подходящий.
– Армейская разведка?
– Да. Вот вам пример хорошей работы. Им скинули дело в январе, по моим прогнозам, и они быстро и точно взяли след Давыдова. Не ваш, заметьте, а его.