Клан Пещерного Медведя

Ауэл Джин Мари Антинен

Но что, если нет? Если Бран откажет мне? И отнимет тебя, мой сын? Тогда я тоже не буду жить. Если ты умрешь, я умру тоже. Если Бран обречет тебя на смерть, пусть и меня предаст проклятию. Обещаю, мой сын, ты не отправишься в мир духов один. Мы уйдем вместе. А сейчас я вернусь в Клан и буду молить Брана сохранить тебе жизнь. Другого выхода нет».

Эйла поспешно побросала в корзинку все свои вещи, перепеленала ребенка, привязала его себе на грудь и решительно раздвинула ветки у входа. Как только она выбралась наружу, взгляд ее упал на что-то блестящее. У ног ее лежал сверкающий камень. Она подняла его. То был серный

колчедан – три маленьких круглых самородка, сросшихся друг с другом. Эйла повертела находку в руках, завороженная ее сверканием. Сколько раз она входила и выходила из пещеры, но заметила этот необычный камень только сейчас.

Эйла сжала самородок в руках и зажмурила глаза. «Вдруг это знамение? – пришло ей в голову. – Вдруг эту диковину послал мне мой покровитель?»

– Великий Пещерный Лев, значит, я поступила верно? – спросила она при помощи ритуальных жестов. – Ты хочешь, чтобы я вернулась? Значит, я по-прежнему достойна тебя и ты лишь посылаешь мне новое испытание? О Пещерный Лев, пусть это будет знамение. Знак того, что сын мой останется жить.

Дрожащими пальцами Эйла развязала шнур, стягивающий кожаный мешочек-амулет, который она носила на шее, и опустила причудливый серный колчедан внутрь – к расписной пластинке из бивня мамонта, небольшому камню и куску охры. С замирающим сердцем она двинулась вниз, к жилищу Клана.

Глава 21

Уба стремглав вбежала в пещеру.

– Мать! Мать! – жестикулировала она вне себя от волнения. – Эйла вернулась!

Иза переменилась в лице:

– Нет! Не может быть! И ребенок с ней? Уба, разве ты не виделась с Эйлой? Разве ты ничего не передавала ей?

– Я виделась с ней, мать. Сказала ей, что Бран в великом гневе и что ей нельзя возвращаться, – боязливо оглядевшись по сторонам, ответила девочка.

Иза бросилась к выходу и увидела, что Эйла медленно направляется прямо к Брану. Она опустилась на землю у ног вождя и склонила голову, своим телом защищая ребенка.

– Она вернулась слишком рано. Видно, сбилась со счета, – обратился Бран к Мог-уру, который, хромая, изо всех сил спешил к ним.

– Она не сбилась со счета, Бран, – ответил старый шаман. – Она вернулась раньше намеренно.

Вождь пристально взглянул на Мог-ура, удивляясь столь неколебимой уверенности. Потом он с некоторой опаской посмотрел на молодую женщину у своих ног и снова устремил глаза на шамана:

– Ты уверен в надежности своих амулетов? Срок ее женского уединения еще не истек. После родов он длится дольше.

– Это могущественные амулеты, Бран. Они сделаны из кости Урсуса. Тебе ничего не угрожает. Ты можешь говорить с ней, – ответил Мог-ур.

Бран внимательно посмотрел на молодую женщину, которая, сотрясаясь всем телом, прижимала к себе ребенка.

«Я должен проклясть ее немедля! – подумал он в приступе мгновенной ярости. – Но День Обретения Имени для ребенка еще не наступил. Что, если Мог-ур прав и она вернулась раньше намеренно? Ребенок ее, как видно, жив, иначе зачем бы она принесла его с собой. Конечно, дерзость ее непростительна. И все же почему она вернулась раньше срока?» Наконец любопытство одержало верх над гневом. Бран коснулся плеча Эйлы.

Эта недостойная женщина совершила тяжкий проступок. – Эйла не поднимала головы, лишь руки ее делали ритуальные жесты. Она боялась смотреть на вождя, все

еще не уверенная, что он согласится ее выслушать. Ведь сейчас ей следует находиться в изгнании, женщинам после родов строжайше запрещено разговаривать с мужчинами. – Если вождь позволит, эта женщина хочет говорить с ним.

– Ты не заслужила этого, женщина. Но Мог-ур умолил духов защитить нас. Если я позволю тебе говорить, духи не рассердятся. Да, вина твоя велика. Что ты можешь сказать в свое оправдание?

– Эта женщина благодарна вождю за разрешение. Она знает законы Клана. Целительница сказала ей, что следует избавиться от ребенка. Но эта женщина не подчинилась. Она скрылась, чтобы вернуться, когда для ее сына наступит День Обретения Имени и вождю придется принять его в Клан.

– Ты вернулась слишком рано, – с торжеством в глазах перебил ее Бран. – День Обретения Имени для твоего ребенка еще не настал.

С тех пор как Эйла скрылась, Бран жил под гнетом мучительных опасений и лишь теперь вздохнул с облегчением. Закон обязывал его принять ребенка в Клан, только если тот проживет семь дней. Но срок этот еще не минул. Он не поступит против своей воли. Он сохранит себя и останется самым уважаемым человеком в Клане.

Эйла бессознательно вцепилась в шкуру, в которую был завернут ребенок.

– Эта женщина знает, что День Обретения Имени еще не наступил, – заявила она. – Но она поняла: ей не следовало вынуждать вождя принять этого ребенка. Не женское дело решать – жить ребенку или умереть. Это дело вождя. И поэтому эта женщина здесь.

Глаза Брана встретились с горящими решимостью глазами Эйлы. «По крайней мере, она вовремя одумалась», – отметил про себя вождь.

– Но если ты знаешь обычаи Клана, зачем ты принесла с собой увечного ребенка? Иза сообщила, ты не в состоянии выполнить свой долг матери. Значит, сейчас ты готова расстаться с ребенком? Ты хочешь, чтобы целительница свершила вместо тебя то, что предписывает закон?

Эйла помедлила, нагнувшись над ребенком:

– Эта женщина отдаст сына, если таков будет приказ вождя. – Пальцы ее двигались еле-еле, словно каждое движение причиняло ей боль. Ей казалось, что нож вонзился ей в сердце. – Но эта женщина обещала своему сыну, что он не отправится в мир духов один. Если вождь решит, что ребенка следует умертвить, эта женщина будет просить вождя предать ее смерти. – Вдруг, отбросив все правила и церемонии, она взмолилась: – Прошу тебя, Бран! Сохрани жизнь моему сыну! Если он умрет, я не хочу жить!

Ее отчаяние удивило вождя. Он знал, изредка женщины хотят сохранить жизнь даже увечным и уродливым детям. Но обычно они стараются как можно быстрее и незаметнее избавиться от них. Увечный ребенок бросает тень на свою мать. Он ставит под сомнение ее способность производить на свет здоровых детей. Такая женщина никогда не будет желанной у очага мужчины. Даже если увечье не настолько серьезно, чтобы угрожать жизни ребенка, он никогда не займет достойного положения в Клане. Калеке не найти себе пару. А женщине придется тяжело в старости, если дети не смогут о ней заботиться. Конечно, в Клане она не умрет с голоду, но участь ей предстоит незавидная. Невероятно, чтобы женщина сама просила лишить ее жизни вместе с увечным сыном. Материнская любовь сильна – это известно всем. Но не настолько же, чтобы последовать за ребенком в мир духов.