Клан заката. Наследник
Шрифт:
Войска равномерно шагают, вытягиваясь в гигантскую змею, а ему ведь все равно ждать, пока последние воины не покинут лагерь. Пусть и не было боя, но Глеб не покинет позиции раньше, чем уйдет последний его солдат. Именно его. Гримаса судьбы – Совет воевод так сильно пытался отодвинуть Рифейского владетеля от принятия решений, что в итоге наоборот помог. Помог остаться в живых и сохранить жизни воев.
Да, еще предстоят схватки и битвы. Возможно, большинство этих воинов, идущих сейчас на запад, погибнут. Но это будет позже. Сейчас же у них еще есть возможность увидеть родные хаты и семьи.
– Я читал твое дело. – Молчание угнетало,
– Спасибо. – Сыч едва заметно кивнул. – Вот и Отшельник так же решил, поэтому я до сих пор жив. У него, знаешь ли, смерть является не наказанием, а наоборот способом сбежать от возмездия. Своеобразные представления, но должен отметить, весьма действенные. – Сыч повернул лицо к Глебу. Князь впервые за долгие годы увидел в глазах некроманта чувства, вместо привычного равнодушия. – Я лично сопровождал своих родичей в изгнание. Знаешь же, что никто не смеет помогать приговоренным… Наверно, думаешь, почему я сейчас так откровенен с тобой?
– Есть такое… – Глеб смотрел на Сыча, пытаясь понять, что де чувствует некромант.
– В отличие от меня, ты, оставшись единственным из рода, с висящим на тебе обвинением за укрывательство менталиста, не сдался. – В словах чувствовалась боль. Глухая, тягучая. – Нет, ты не отдал приемного сына на растерзание великокняжеским палачам. Ты бьешься. И идешь до конца… Я ведь тоже мог тогда поднять мятеж. Всегда были недовольные, но я… – Сыч замолчал, сжав губы. – Я решил, что если сам приду в Особый отдел и отдамся в руки правосудию, то мой род не тронут.
Он вновь отвернулся, замолчав. Глеб Георгиевич молчал, понимая, что сейчас это самое лучшее, что он может сделать. Откровенность Велимира стоила много.
– Отшельник… Знаешь, вытащив меня из рук палача, заставил меня осознать все ошибки. – Сыч вновь заговорил. – Я хоронил тех, кто не смог дойти до места ссылки. Дети, женщины, старики… Каждого из них, я хоронил своими руками, под пристальным контролем Отшельника. Ты должен понять… – Сыч говорил, глотая слова, будто сдерживая слезы. – Лишь несколько семей смогли дойти до Белецка… Несколько семей из многих тысяч. Понимаешь… А сейчас я и вовсе остался один. – Сыч выталкивал из себя слова. – Сам понимаешь, дети слабее взрослых. Была зима… Ни один ребенок не дожил до Белецка. Знаешь, я пытался уйти из жизни… Но… Отшельник запретил. Сволочь… Я буду жить, пока не искуплю свою вину перед родом. За то, что отказался от борьбы, за то, что принял неправильное решение.
– Но ты же говорил, что не хочешь умирать? – Глеб Георгиевич уловил противоречие.
– Я не хочу умирать, пока не искупил вину… – Сыч тяжело вздохнул. – Возможно, если мне удастся помочь тебе и твоем сыну, Отшельник позволит мне уйти… Уйти назад. В тот мир, где все мои родичи живы. Я знаю, он может…
Глеб Георгиевич не стал переспрашивать. Он вдруг вспомнил зимнюю дорогу и замерзающего мальчонку, в незнакомом крое одежонке. Чертова Падь… Где в тех местах ведь обитает Отшельник. И Андрей им там попался… Так может… Сердце князя кольнуло. Так может, если попросить, то Отшельник сможет и его провести к ним… К еще живым жене и сыну? Глеб и раньше подозревал, что Отшельник имеет отношение к появлению Марка, а сейчас, после слов Сыча, все окончательно сложилось в стройную картинку.
Понятно,
– Отшельник… – Глеб Георгиевич решил спросить. – Кто он? Ты даже тени сомнений не выказываешь в том, что он имеет право судить и наказывать?
– Так ты не знаешь? – Сыч, кажется удивился. – Он живет по соседству всю твою жизнь, а ты не знаешь?
– Ну… – Глеб Георгиевич пожал плечами. – Он же живет в лесу, в полной изоляции. Слухов ходит много. Самых разных…
– Да, слухи… – Сыч протянул, будто раздумывая. – Пардус. Так его звали когда-то.
– Пардус? – Глеб Георгиевич сморщил лоб, пытаясь вспомнить, откуда ему это прозвище знакомо. И вылупил глаза, вдруг вспомнив. – Это не может быть… Тысяча…
– Все может быть, уж поверь старому некроманту. – Сыч едва заметно улыбнулся. – Я же говорил, он редко вмешивается в людские дела. Не его масштаб… Кажется, нам пора. – Сыч оборвал реплику, указав рукой на виднеющиеся спины арьергарда. Лагерь был пуст. – Да, кстати, по поводу массовых помрачений рассудка. – Трогая коня с места, вдруг вернулся к первому вопросу Сыч. – Отшельник такое мог провернуть, в принципе. Но думаю, в нашем случае, это магия крови. Ты у своих мидийцев расспроси.
– У каких? – Глеб пытался осознать еще предыдущую шокирующую информацию, поэтому не сразу понял, о чем речь.
– Которые гостиный двор в Белецке держат. – Сыч придержал коня, и задумался. – Этот… «Ромашка».
– Это который Илья держит, что ль? – Глеб наконец отмер, решив отложить вопросы по Отшельнику туда же, куда и новости про Сыча. На потом.
– Да. Пора, княже. Путь не близкий, еще успеем обсудить все. – Сыч легко тронул коня ногами, заставляя того двинуться.
Глеб Георгиевич окинул взглядом поляну. Пустая. Солнце уже к закату, красит все в кроваво-красные цвета. Будто кровью залито все вокруг не случившегося сражения. Князю вдруг пригрезились горы трупов, лежащие вповалку на поляне, где еще недавно был лагерь. Десятки тысяч убитых… Мотнув головой, отогнал видение. Что ж, пора и ему в путь.
Глеб Георгиевич чуть дернул поводья, трогая с места. Конь быстрым шагом устремился вперед, туда где виднелись колонны уходящих войск. А за его спиной, корчились от боли, еще живые предатели… Десяток кольев, с нанизанными на них людьми, видно на многие версты вокруг. Западный берег высокий, поэтому, и в Радославле, за рекой, их прекрасно видно. Нет, война еще не закончилась с отступлением Рифейца. Она только начиналась… Кровавый закат предвещал еще очень много крови… Очень много.
Глава 1
Август. Побережье Каспия. Марк.
Сумерки сгущаются быстро. Особенно, когда целый день страдал разной ерундой. Покинув пещеру с Лили, занялся делами. Лошадей проверить. Слава богу, на месте оказались, никуда не разбрелись. Правда Акбузат видимо обиделся – когда я его подошел погладить, попытался меня цапнуть за руку. Неудачно. Хех…
Туда-сюда, уже и ночь подходит. Желудок напомнил, что переживания переживаниями, а обед должен быть по расписанию. Костерок небольшой, чаю вскипятить. Уже встающая поперек горла рыба. Как назло, Машка куда-то подевалась, утащив кристалл, а самому в потемках выискивать зайцев в высокой траве, дело сильно неблагодарное.