Клан
Шрифт:
Нужный дом Пустынник узнал без труда. Самые поверхностные воспоминания, вытянутые из мертвых душ, всегда наиболее яркие. Он помнил внешний вид дома и квартиры, помнил, когда купил машину и впервые увидел розовую ряху начальника. Помнил имена жены и сына. Но вот даты их рождений, свой номер телефона, наличие бабушек и дедушек — тут в памяти царила пустота. Может, их и нет никого?
Припарковав «восьмерку» у пятой парадной, маг поднялся на третий этаж, остановился перед железной дверью, мысленно еще раз проговорил:
— Метелкин Анатолий Сергеевич, — и вставил ключ
Метелкин Анатолий Сергеевич осторожно шмыгнул в прихожую, притворил за собой дверь. Не включая свет, скинул с себя ботинки, повесил плащ на вешалку и направился в кухню.
— Это ты? — хлопая заспанными глазами, вышла сюда же жена, зябко подтягивая к самой шее ворот короткого шелкового халатика. — Чего так долго?
— Менты тормознули, — небрежно пожал плечами Анатолий. — Решили, что машина в угоне. Еле отвязался.
— А чего у тебя с голосом?
Пустынник вздрогнул: вечно проблема с этими женщинами! Даже морок, наведенный гамаюном, и то ухитряются распознать. Казалось бы, райская птица способна копировать все в точности — а ведь все едино неладное чуют.
— В горле пересохло… — Маг вскинул к ее лицу сжатые в щепоть пальцы, резко развел их в стороны: — Катанда хари, алдо, хаш-хаш…
Женщина замерла. Как была — с полуоткрытым ртом, глядя перед собой, с одной рукой у ворота, а другой — слегка опущенной вниз.
Ее новый муж открыл холодильник, достал поддон с кубиками льда, вытряхнул все прямо на стол. Потом соскреб снизу с морозильника снег, бросил туда же. Начал слеплять из снега и прозрачных кубиков нечто, похожее на шар.
— Так, вроде держится. Теперь… — Он покрутил головой, выдвинул ящик, достал нож. Проковырял в получившемся шаре выемку глубиной сантиметра в два. — Теперь нам нужно…
Маг подошел к женщине, примерился, чиркнул ножом ей по пальцу. Порез моментально покраснел, на нем выступила кровь, несколько капель скатились вниз. Пустынник ловко поймал их точно в выемку, затер сверху снежной крошкой, посмотрел на свет: вроде разошлось. Заглаживая стыки, колдун еще раз обтер поверхность получившегося шарика руками и сунул его в морозилку.
— Как тяжело потерять все, — покачал он головой. — Элементарную вещь приходится на суррогаты менять.
Ожидая, пока «суррогат» застынет, он прошел из угла в угол, остановился перед женщиной. Выдернув ворот из сжатой руки, он развел в стороны полы халата, окинул взглядом скрытое под ним обнаженное тело, удовлетворенно хмыкнул: вроде хоть с этим повезло. Он помял упругую, совсем не отвисшую грудь, скользнул рукой по бедрам, запустил пальцы в пушок внизу живота. Однако ласкать бесчувственную статую быстро прискучило — маг запахнул на жене халат, отступил к окну. Окна выходили во двор, в самые кроны деревьев, и различить что-либо за листвой было совершенно невозможно.
— Ладно, будем считать, что хватит…
Пустынник достал ледяную сферу из холодильника, поставил ее на стол и наклонился, вглядываясь в искрящиеся под лампой грани.
— Славутич?.. — Он не увидел, а ощутил присутствие за сверкающей поверхностью здешнего мага, прячущегося в темноте, тут же протянул
— Ты цел, Пустынник? — прошептал старик, соблюдая вежливость. В старину почему-то считалось, что произнесенное шепотом заклинание слабее выкрикнутого в голос, и с тех пор маги общались именно так. Дабы собеседник не заподозрил, что в твоей речи спрятано злое заклятие. — Почему ты так легко сдался?
— Были обстоятельства, которые скрещивались чуть не перед глазами…
— Перестань, Пустынник, — перебил его местный Великий. — Мы говорим не по телефону, нас никто не подслушает. Выкладывай все как есть.
— Я заметил на улице топорников, а полицейские вломились под прикрытием колдуна. Мне было некуда деваться.
— Тебя выследили топорники? Как?
— Как?! — разозлился Пустынник. — Вы уверяли меня, Великие, что мне нужно всего лишь посидеть на окраине и прощупать, что в городе странного. А на меня уже через неделю насели и смертные, и топорники, и еще какие-то колдуны! Меня либо выдали, либо в Петербурге намного опаснее, чем вы говорили! Я требую компенсации! Я потерял…
— Ты не справился с простейшей задачей и требуешь компенсации? — Не расслышать в голосе Славутича насмешки не смог бы и глухой. — Впрочем, у Круга может быть иное мнение. Когда ты отчитаешься перед ним, тогда и решим. Я вытащил тебя на волю, если ты заметил. Отдыхай.
«Отдыхай!» Пустынник схватил со стола шар и со всей силы швырнул его в стену, расколотив в мелкую ледяную крошку. Старый местный колдун ухитрился парой фраз пнуть его по всем больным местам. Надсмеясь над потерями, попрекнул неумением, отказал в компенсации и намекнул, что это именно он находится перед Кругом в долгу! Проклятый маразматик.
Маг повернулся к тупо таращившейся женщине и со всего замаха влепил ей пощечину. Потом еще одну. Та лишь чуть покачнулась, как безмозглый магазинный манекен. Смертная…
Пустынник отвернулся, кивнул своему отражению в окне: там стоял не круглолицый тридцатилетний мальчишка, а взрослый, солидный мужчина, умеющий переносить неприятности и возвращать полученные удары. Отыграться на Славутиче он, конечно, не сможет: магическая защита Великих слишком прочна даже для него. Но если хорошенько оглядеться и терпеливо выждать момент — всегда найдется пробоина в самой прочной бреши. А пока и вправду можно отдохнуть.
Он легонько стукнул женщину по глазам тыльной стороной ладони:
— Ахнап!
Жена вскрикнула, схватилась за палец:
— О господи, Толя! Я обо что-то порезалась.
— Ерунда, царапина. У тебя есть пластырь?
— Да, сейчас достану. Ой, и щека почему-то болит. Отлежала, наверное. Надо будет теперь на другой бок ложиться. Иди, Толя, раздевайся. Я сейчас, быстро.
Славутич же, отодвинув шар, откинулся на спинку кресла и зажмурился от блаженства, купаясь в теплых потоках, что струились от камня, на котором лежала круглая столешница. Он чувствовал, как эти потоки смывают с тела усталость, уносят грязь, хвори, годы…