Кланы Сибирской Империи

Воронцов Михаил

Из толпы вышел высокий узкоплечий мужчина лет сорока. Не дойдя десятка метров, остановился, осмотрел меня с ног до головы, затем шагнул ближе.

— Кто вы?

Голос, как у часового, встретившего постороннего на охраняемом объекте. Какой добрый народ здесь обитает.

— Александр, я из Мурманска. Здесь проездом по одному важному для меня делу. Если вы мне поможете, я хорошо заплачу. Я не буду вам мешать. Я сам по себе, не из полиции, не из какого-то клана или организации.

Мужчина ничего не ответил, продолжая смотреть на меня немигающим взором.

Будто размышляя — а почему бы не убить тебя сейчас и не забрать все деньги? Не проще ли так сделать, вместо того, чтобы дожидаться оплаты за помощь?

— Пойдем, — вдруг резко сказал он и направился к ближайшей избе.

Я — следом за ним. Люди, увидев, что мы ушли, тоже начали расходиться кто куда. В центре села остался лишь гомункул. Не обращая ни на что внимания, он продолжал вращать колесо.

В избе (к моему удивлению, довольно чистой), ярко горела лампа и отбрасывала странные тени. Половина избы была скрыта протянутой у потолка занавеской. Там явно кто-то был — доносились шорохи и невнятная речь.

Мы сели за большой некрашенный деревянный стол.

— Чего ты хочешь? — спросил меня мужчина. — Просто так люди у нас не появляются. Гостей мы не любим. От их прихода редко когда случается что-то хорошее.

— Можно узнать, кто ты? — вопросом ответил я. Мне, по большому счету, его манеры абсолютно безразличны, но некоторые люди, когда их не ставишь на место, начинают наглеть совсем.

— Дмитрий, староста деревни, — помолчав, ответил он.

— А я сталкер из города. Я хочу увидеть Паука. Ты знаешь, где он?

Дмитрий отвел глаза и начал смотреть в пол. Долго смотрел, потом все-таки взглянул на меня.

— Примерно. Мы стараемся туда не ходить.

— Почему?

— Много причин.

— Например?

— В тех местах много нехорошего. Злого. Людям туда не нужно.

— Чего именно там много?

— Топи, мертвяки, болотные чудовища, живые деревья. Да и сам Паук — откуда он взялся? Что ему здесь нужно?

— Не так уж и страшно, — сказал я. — Не думаю, что опаснее, чем на «зоне». А Паук потому и интересен, что появился здесь неизвестно откуда и неизвестно зачем.

— Не знаю… — пробормотал Дмитрий, глядя в пол. — Люди не возвращаются и из «зоны», и из наших лесов. А еще там прячутся преступники, которых ищет полиция. Они знают, что туда за ними не пойдут. Но и полиция понимает, что немногие там выживут. Просто ждет, пока их убьют чудовища.

Почему-то мне показалось, что староста не договаривает. Но почему он так делает? Что ему с того, выживу я или меня съедят болотные твари? Судя по встрече, судьба чужих — это последнее, о чем беспокоятся жители деревни.

— Ты говоришь мне не все, — жестко посмотрев на него, сказал я. — Какая тебе разница, что со мной там случится? Я предлагаю тебе деньги за помощь. Если они тебе не нужны, тогда другое дело.

— Нужны, — усмехнулся староста. — Они нужны всем. Нужны даже здесь.

— Ну так, а в чем вопрос? Я тебя не понимаю, и мне это не нравится.

— Ни в чем. Мы просто не любим,

когда к нам приходят посторонние. Мы живем сами по себе, и нам никто не нужен. Завтра я покажу тебе, в каком направлении идти, чтобы оказаться перед лицом Паука. Что с тобой будет потом, меня не касается. Паук, по слухам, может быть и очень добрым, и очень злым. Каким он будет с тобой, если ты даже доберешься до него, я не знаю.

— Подожди меня одну минуту, — добавил он и вышел из избы.

Я послушно скрестил на груди руки и стал ждать, прислушиваясь к тихим шорохам, доносящимся из второй части избы.

Но вдруг за занавеской что-то завозилось совсем громко, а потом из-за нее показалось лицо.

Женщина. Лет сорока, хотя точно сказать трудно. Рот оскален, глаза безумные. На шее — железное кольцо с привязанной цепью. Жена старосты. Он ней мне говорил станционный смотритель. Из-за чего-то сошла с ума. Но спрашивать у Дмитрия будет нелепо.

Женщина посмотрела на меня невидящим взглядом, что-то пробормотала, потом занавеска закрылась.

Я снова остался в тишине, разбавляемой что-то бормочущей за стеной сумасшедшей, но скоро вернулся староста.

— Пойдем со мной, — сказал он, глядя вниз. — Покажу, где переночевать, а утром пойдешь к Пауку, если не передумаешь.

Изба для меня оказалась на самом краю деревни. По-моему, тут давно никто не жил. Даже дорога к избе изрядно заросла травой. Большая комната, печь, за одной дверью улица, за другой — сарай и хлев для животных. Их, к счастью, не было, так что спать мне никто не помешает.

Из мебели только стол и кровать — высокая, но узкая, под которой виднелся огромный, окованный толстым железом сундук. Никаких шкафов и полок, только большие гвозди из стен торчат. На них, похоже, развешивали вещи. Но сейчас ничего нет.

А почему, кстати, она необитаема?

Либо село вымирает, и народу становится все меньше и меньше, либо что-то еще. Но, может, и одно, и другое. Ощущения от избы нехорошие. Хотя заклинание «видения» ничего такого не показало. Да, брошенный дом, но не более того. Хотя «видение» — тоже не панацея.

Никаких следов постели или даже матраса я не обнаружил. Ну и не больно-то хотелось. Здешний народ не слишком дружелюбен, поэтому чего ожидать. Мы, сталкеры, народ аскетичный, поэтому как-нибудь переживем. В поле ночевать еще хуже. Печь, понятное дело, не топится, но в доме не холодно.

Ужина мне тоже никто не предложил. К счастью, я был запаслив и захватил в сумке немного еды.

Хоть лампу оставили, и на том спасибо. Горел светильник призрачным светом, и тени от него по стенам так и бегали. То рожи какие-то кривляющиеся, то изогнутые человеческие фигуры протягивали ко мне лапы. Волшебная лампа, что ли? Но я не нервная барышня, не мне теней бояться. Если со стен не слезут, пусть что хотят делают.

Все, теперь спать. Обе двери я запер, никто ко мне неслышно не пролезет. Лампу тушить не стал, только убрал под стол — света убавилось, но темнота в комнате не полная.