Классическая драма Востока

Гуань Хань-цин

Анасуйа.Беги, упади к его ногам, вороти его, а я приготовлю священной воды, чтобы оказать ему почести.

Приямвада.Бегу! (Уходит.)

Анасуйа (спотыкаясь). Ой, я споткнулась, — дурная примета! И кошелка с цветами выпала из моих рук! (Изображает, что собирает цветы.)

Возвращается Приямвада.

Приямвада.Разве на него, жестокого в гневе, подействуют чьи-нибудь уговоры? Все же мне удалось хотя бы немного смягчить его ярость.

Анасуйа (усмехаясь).

И этого уж немало для него. Рассказывай.

Приямвада.Когда он не захотел вернуться, я стала упрашивать его: "Святой подвижник, тебе ведь хорошо известно, что эта девушка впервые не признала великую власть твоего благочестия. Прости ей первую и единственную ее вину!"

Анасуйа.И тогда?

Приямвада.И тогда он сказал: "Слово мое должно исполниться непременно, по проклятью наступит конец, как только возлюбленный увидит свой перстень". Сказав, он исчез.

Анасуйа.Если так, то мы можем вздохнуть спокойно: мудрый царь при расставании надел Шакунтале на палец перстень со своим именем на печатке. Таким образом, все теперь зависит от Шакунталы.

Приямвада.Пойдем, подруга, почтим богов.

Идут.

(Оглядываясь.)Посмотри-ка, Анасуйа, вот наша любимая подруга стоит, подперев щеку левой рукой, застыла, как будто нарисованная. Она не то что гостя — она и себя не замечает!

Анасуйа.Приямвада, пусть то, что случилось, останется между нами. Шакуптала такая нежная, нам надо беречь ее.

Приямвада.Да и кто вздумает поливать кипятком хрупкую лиану?

Обе уходят.

Конец пролога

Появляется ученик Канвы. Он только что проснулся.

Ученик.Святой отец Канва вернулся из паломничества и велел мне узнать, который час. Выйду на открытый простор и погляжу, сколько еще осталось ночи. (Идет и смотрит.)А, уже светает.

Владычица лекарственных растений, — Зашла за гору Запада Луна, И вспыхнула другая сторона: То Солнце гонит прочь ночные тени. В движенье двух светил, в их вечной смене Превратность нашей жизни нам видна.

И еще:

Луна зашла, и утро снова Небесный озаряет свод, И прелесть лотоса ночного Лишь в памяти моей живет. Но женщине, когда любимый Лишь в памяти живет, — беда: Ее страдания тогда Воистину невыносимы!

Анасуйа (стремительно входя). Хотя я и отвратилась от мирской суеты — мне стало известно, что царь поступил с Шакунталой неблагородно.

Ученик (в сторону). Пойду скажу наставнику, что пришла пора утреннего жертвоприношения. (Уходит.)

Анасуйа.Разгорается

день, а все дела у меня валятся из рук, и ноги не слушаются меня. Теперь пусть бог любви полюбуется на самого себя! Это он виноват в том, что моя подруга, чистая сердцем, простодушная, доверилась обманщику. А может быть, все дело портит проклятие Дурвасы? Иначе как же могло случиться, что благородный царь, обещавший любить Шакунталу вечно, за все это время даже весточки не прислал? Отошлем ему перстень, который он оставил Шакунтале на память, — может быть, царь вспомнит о лесной девушке. Но кто из отшельников, столь чуждых мирским заботам, пригоден для такого поручения? А с подругой-то случился грех, и я, хоть и решилась, да не осмеливаюсь сказать святому отцу Канве, что Шакунтала вышла замуж и ожидает ребенка. Что же мне делать, что предпринять?

Приямвада (входя, радостно). Пойдем, подруга, вознесем молитвы за Шакунталу: она отправляется в путь.

Анасуйа.Как же это?

Приямвада.Слушай. Только вошла я к Шакунтале, чтобы спросить, хорошо ли она спала, как, гляжу, — сам отец Канва обнимает ее, склонившую чело, и говорит ей слова благословения: "Волею Судьбы жертвенное приношение попало прямо в священное пламя, хотя дым и мешал видеть это. Дитя мое, ты не должна горевать, — как не горюет учитель о том знании, которое он преподал ученику. Сегодня, под защитой отшельников, я отправлю тебя к мужу".

Анасуйа.Подруга, кто же рассказал обо всем святому отцу?

Приямвада.Едва он вступил в храм, где горел священный огонь, как некто, лишенный телесной оболочки, произнес такие стихи…

Анасуйа.Говори же!

Приямвада.Вот что сказал незримый:

Как властитель огня, запылавший от семени Шивы, Слился с деревом шами, — так с дочерью слился твоей Царь Душьянта, — да сына родит, чтобы он, справедливый, Потрудился для блага и счастья Земли и людей!

Анасуйа (обнимая Приямваду). Как я рада, милая! Но к радости моей примешивается печаль, когда я вспомню, что уже сегодня мы расстаемся с Шакунталой.

Приямвада.Была бы счастлива наша страдалица, а мы-то справимся с любой печалью.

Анасуйа.Ты права… Видишь, на ветке мангового дерева корзиночка из скорлупы кокосового ореха? Я поместила туда цветок кесары, — там не скоро он утратит свою свежесть. Еще я приготовлю для Шакунталы приносящие счастье амулеты из оленьей желчи, а также горстки земли со священных мест и листья из побегов дурвы.

Приямвада.Так мы и сделаем.

Анасуйа уходит; Приямвада изображает, что снимает с ветки корзиночку с цветком.

Голос за сценой.Гаутами, попроси почтенного Шарнгарву и остальных собраться здесь, чтобы сопровождать Шакунталу.

Приямвада (прислушиваясь). Поторопись, Анасуйа, уже созывают отшельников, чтобы они отправились в Хастинапуру.

Входит Анасуйа; в руках у нее амулеты.