Классические книги о прп.Серафиме Саровском

библиотека прп.Серафима Саровского http://sl.btv.ru/

— Зачем ты пошла по России? Ведь тебе брат Даниил не велел больше ходить по России! Теперь же ступай назад домой!

Мария стала было просить благословения на богомолье в последний раз, ссылаясь на то, что у нее и денег нет на обратную дорогу. Но о. Серафим снова громко закричал:

— Я тебе сказал: ступай назад! А вперед идти тебе нет благословения! Ступай, ступай обратно! И без денег довезут на лошадях до самого Томска.

Послушалась с горечью странница, оставила своих спутников, а сама направилась на Нижний пешком. В этом городе, по Промыслу Божию и за ее послушание, она нашла томских купцов и благополучно доехала до

своего города.

Много бы можно и других поучительных о мирянах случаев рассказать здесь, но и без того повествование наше о них расширилось. Впрочем, это понятно: батюшке ведь с ними именно и приходилось больше иметь общения.

Не советовал батюшка придумывать каких-либо особых подвигов или даже необычных дел. Тот же посетитель спросил о. Серафима растолковать ему сон:

— Я видел кого-то, который приказывал мне выстроить церковь.

Батюшка ответил:

— Это твое собственное желание. И если Бог избрал тебя на это и потребует нужда, то с Богом.

Мы уже видели, как батюшка неодобрительно относился к самочинному подъятию подвига юродства, когда воротил к семье и торговле одного такого мнимого подвижника, с веригами, босого, без благословения бросившего свое дело и начавшего бродяжничать. “Мню, — сказал ему о. Серафим, — что весьма хорошо торговать-то хлебом”. И в другой раз говорил он:

— Из юродивых едва ли один отыщется, чтобы не в прелести находился. И погибали. Или вспять возвращались. Старцы наши никому юродствовать не позволяли. При мне один только обнаружил юродство, запел в церкви кошачьим голосом; старец же Пахомий в ту же минуту приказал юродивого вывести и проводить за монастырские ворота. Три пути, на которые не должно выходить без особого звания: путь затворничества, юродства и путь настоятельства.

Из Жития самого преподобного известны лишь всего два-три случая, когда он благословлял на этот подвиг юродства блаженную Пелагею Ивановну Серебренникову (о ней упомянем далее), Параскеву Семеновну Мелюкову и еще одну монахиню. Впоследствии в Дивееве подвизалась известная под именем “Паши Саровской” юродивая, которую в миру звали Ириною; она была крепостною у помещиков Булыгиных Спасского уезда. Вот и только за целое столетие. Да и те жили в монастырях. А в миру нужно жить, как живут все, обычно, стараясь спасаться каждый в своем положении. И мы видели: сколько необыкновенных мирян светилось вокруг о. Серафима, как маленькие звездочки вокруг великой звезды!

Но зато старец всюду проповедовал смирение, покорность с кротостью и особенно любовь и милосердие.

Находящимся в монастырях о. Серафим, согласно общему отеческому наставлению, советует послушание как путь к смирению; а смирение — смерть страстям. “Отвергни волю свою назад и блюди смирение во всем житии твоем — тогда спасешися. Смирение и послушание суть искоренителие всех страстей и насадителие всех добродетелей” (Варсонофий Вел., Отв.309 и др.); “Как сукно белильник колотит, топчет, чешет, моет, и оно делается бело подобно снегу; так и послушник, терпя унижения, оскорбления, поношения, очищается и делается, как серебро чистое, блестящее, огнем разженное” (Антиох. ел.113).

И хотя эти слова сказаны были собственно для послушников, но в некотором смысле весь мир Господь устроил так, что приходится кому-либо повиноваться по необходимости: подначальные — начальникам, дети — родителям, жены — мужьям и т. д. И везде приходится смиряться и ломать свою волю, подчиняя ее воле

других… Даже с детьми родными приходится смиряться матери, чтобы не раздражиться, когда не нужно, и не пожалеть наказать, когда следует; а сколько требуется терпения, страданий во время воспитания, болезней, исправления пороков детей! А иногда внешние обстоятельства жизни складываются трудно, бедственно. Везде нужно смирение, и терпение. А иной раз Господь и в миру посылает какого-нибудь человека, который побуждает, по воле Божией, ломать и сокрушать нашу гордыню. И вообще нужно так сказать: никто в мире не оставлен попечением Господним о спасении его; а спасение без смирения невозможно. И потому нужно лишь внимательнее примечать: как именно Господь в настоящий вот момент смиряет меня? И этот Божий урок и следует тотчас принимать к исполнению, не ожидая другого, не отметая этого, не придумывая своих якобы лучших путей ко спасению. Господь уж лучше знает, что нам, грешным, именно сейчас и нужно, и наиболее спасительно. А то, что мы сами промышляем, большею частью только отвод врага от нужного и полезного делания Божия; хотя нередко эти отводы прикрыты советами “лучшего”, недаром и пословица говорит: “лучшее — враг хорошего”.

А если и нет прямых руководителей и опытных старцев, то мирянин имеет всегда при себе помощника. Упоминаемый Богданов, заранее заготовивший батюшке целый ряд вопросов, спросил его и о духовных советах:

— Можно ли ввериться учению других? Отец Серафим отвечал:

— Довольно одного Ангела-Хранителя, от святой купели нам данного.

Впрочем, тут же прибавил и о советниках:

— Если ярость в ком есть — не слушай. Если девство кто хранит — Дух Божий таких принимает (след., нужно им внимать). Однако же сам разум имей. И Евангелие читай.

И при этом дал целый ряд простых наставлений, которые известны всякому:

“Не забывай праздничных дней. Будь воздержан. Ходи в Церковь — разве немощи когда (не дозволят). Молись за всех: много этим добра сделаешь. Давай свечи, вино и елей в церковь: милостыня много тебе блага сделает”.

Да не унывают же и миряне! Не напрасно же и их называл батюшка отрадными именами: “радость моя”, “сокровище мое”, “батюшка”, “матушка”.

Некоторые лица из мирян пользовались высоким почитанием даже у самого батюшки. Из их числа, между прочим, он выделял некоего священника села Бортсурмау, Симбирской губернии, о. Алексия Гненышева:

— Сей человек, по своим молитвам за души христианские, подобен свече, возжженной пред престолом Божиим. Вот труженик, который, не имея обетов монашеских, стоит выше многих подвижников.

Да и о. Василий Никитич Садовский, столь близкий сотаинник о. Серафима, был семейным. А между тем как его любил батюшка! И жену его называл почтительным славянским словом “подружье”, посылал ей от себя сухариков, оставшихся после явления Божией Матери (1830 г., после Успения); предсказал о смерти обоих:

“Подружье-то твое, — записал его слова о. Василий, — ранее тебя отойдет ко Господу! — сказал мне батюшка Серафим. — Через два года после нее уйдешь и ты, батюшка! Ты помни: двенадцать, а ты, батюшка, тринадцатый! И вот что заповедаю тебе: как умирать-то будешь, то чтобы тебе лечь с правой стороны алтаря Рождественской церкви, а Мишенька (М.В.Мантуров) ляжет с левой. Так и вели себя похоронить тут. Вот хорошо и будет, батюшка: ты-то с правой, а Мишенька с левой, а я у вас посередке. Вместе все и будем”.