Классик (Городское фэнтези)

Исаев Глеб Егорович

Лезвие мелькнуло в опасной близости от лица жертвы. Но вернуться оно уже не успевало. Захват локтя, подбив, и нападающий всадил клинок себе в грудь. Охнул, удивляясь, как мог так опростоволоситься, но это была его последняя мысль. Упавшее тело перегородило путь остальным. Они замерли, и внезапно бросились в разные стороны. И всего через полминуты посреди загаженной улицы, одиноко стоял, все еще извергающий рифмованное непотребство, автомобиль, возле которого живописно разлеглись его хозяева. Алекс, которого собственные действия перепугали даже больше чем угрозы бандитов, отмер,

и сломя голову кинулся прочь.

Ночь провел, бродя по ярко освещенным улицам, испуганно озираясь в ожидании звука сирен и неизбежного ареста. Понемногу страх отступил, однако навалилась апатия. Ему некуда идти, кругом чужие лица. Враждебный мир отторгал беспаспортного бродягу. А утром, едва рассвело, он уже стоял возле кафе, с нетерпением ожидая начала работы призывного участка. Ближе к девяти возле офиса припарковался потрепанный Ситроен, из него выбрался военный, и, подняв решетку, прошел внутрь. Ровно в девять дверь отворилась и вояка, пристально глянув на одиноко стоящего зеваку, махнул рукой.

Алекс выдохнул, и, успокаивая торопливый стук сердца, шагнул вперед. Стол, флаг Франции развернутый за спиной хозяина, рамки с дипломами по стенам, бравые десантники на красочном плакате… Полковник Дюпон, гласила табличка на письменном столе.

— Я хочу записаться в Легион. — Выдохнул Алекс заранее приготовленный текст. — Только у меня нет документов.

Полковник, внимательно смотрел на посетителя. Он покатал в пальцах ребристый столбик карандаша и вдруг ловко бросил его в лицо гостю. Рука скользнула вверх, и пойманный в пяти сантиметрах от носа карандаш замер в огромной ладони соискателя.

Не выказав никаких эмоций, рекрутер кашлянул, и произнес: Парень, это ответственный шаг. Прежде чем его совершить, нужно пять раз подумать. Однако, приняв решение, отступать не годиться. Ты читал рекламный проспект? Правильно. Теперь раздели его в уме на три, и добавь пота, соли, и крови. Не служил? — Утвердительно произнес он. А без опыта службы у нас тяжко вдвойне. Да и отбор строгий. Ты можешь элементарно не пройти тесты. Тебе не жаль будет потерянного времени и сил?

Гостен встал. — Я не знаю, смогу или нет выдержать, но сейчас мне совсем плохо. И не думаю, что будет лучше.

Полковник нехотя вынул листок. — Хорошо. Вот анкета, заполни. Я посмотрю, а дальше будем думать.

Алекс справился быстро. Дюпон пробежал текст и вновь глянул на молодого человека. — А ты не хитришь? Мы ведь будем проверять на детекторе. Зачем тратить свое и чужое время?

Вот мои документы. — Положил справки перед военным Гостен. Я никто. Но сегодня ночью понял, что был когда-то опытным бойцом. Кроме того, у меня появилась надежда, что так я смогу вернуть память.

Его собеседник неожиданно вздохнул. — Эх, паренек, хотел бы я оказаться на твоем месте. Иногда лишиться памяти не самый плохой выход из положения. А вот обрадует ли тебя то, что ты вспомнишь? Ты об этом не думал?

Возможно, вы правы. — Согласился Алекс, но, не проверив, не узнаешь. Я решил. — Твердо произнес он.

— Решил, так решил. — Подвел черту старый солдат. Вот тебе билет до места, где находиться сборный пункт и направление в отборочный лагерь. —

Подал он запечатанный конверт. Удачи. И не поминай лихом. — Непонятно закончил Полковник.

Местечко, где располагался лагерь, находилось в семи часах езды от Парижа. Алекс вышел из вагона электропоезда и направился к одиноко стоящему на перроне человеку. Мне сказали, обратиться к вам, вспомнил он наставления. Хорошо, — кивнул головой посредник. — Серый фургон на площади. Жди там.

Гостен нашел микроавтобус и забрался в салон, где уже сидело несколько мужчин. Они глянули на новичка, однако ничего не сказали. Наконец вернулся их встречающий, и автобус не спеша, покатил прочь мимо полей и дубовых рощиц.

Минут через сорок въехали на огороженную высоким забором территорию. Несколько двухэтажных модульных домиков выстроились по невидимой линии. Чуть дальше здание административного корпуса, за ним полоса препятствий и стадион, а между всем этим однообразие асфальтовых дорожек с покрашенными в белый цвет бордюрами. Подъехав к одному из домиков, провожатый приказал выйти и ждать.

Минут через пять к ним подошел огромный сержант. Шевронов на его рукаве хватило бы на всю команду. Сержант построил новобранцев, и коротко объяснив правила, зачитал фамилии. Когда владелец отзывался, инструктор называл номер комнаты. Как понял Алекс комнаты двухместные. Вместе с ним поселили кого-то с фамилией Крюгер. Фамилии были явно выдуманные. О чем предупредил и полковник. Однако, Гостен, едва привыкнув к своей, менять не стал.

— Разойдись, наконец, отпустил их сержант и добавил. — Сбор через тридцать минут у входа.

Крюгер оказался немцем. Светловолосый, худощавый, с пронзительными глазами, отрывистой речью. Он сухо кивнул Алексу и принялся заправлять свою кровать. Смыв грязь, и постелив чистое белье, Алекс выглянул в окно. Увидев, что новобранцы уже стоят возле входа, кивнул соседу, предлагая поспешить. Немец четко, словно команду, произнес. — Еще три минуты, идти тридцать секунд. Рано.

Гостон, слегка удивленный пунктуальностью немца, промолчал. Когда через две с половиной минуты они появились на крыльце, услышали, как сержант выговаривает собравшимся. — Если приказ построиться через тридцать минут, он должен быть выполнен точно. Встать в строй. — Без перехода рявкнул им служака, даже не повернув головы, словно увидев парочку затылком. Когда все собрались, прозвучала команда и нестройная колонна двинулась к административному бараку.

Мытарства начались с медосмотра. Целый этаж, расположенный в левом крыле был забит всевозможными приборами и аппаратами. Их слушали, смотрели, проверяя ли слух, зрение, заставляли приседать, прыгать. Осмотр закончился выдачей небольших книжек, на первой странице которых были вписаны фамилии. Трем новобранцам книжек не выдали. После медкомиссии перешли в другое крыло. Оно полностью состояло из кабинетов. Алекс безучастно ждал своей очереди. Он почему-то был твердо уверен, что пройдет все испытания, поэтому совершенно не волновался. Крюгер, сев рядом с ним искоса глянул на спокойную физиономию соседа по комнате и впервые одобрительно кивнул.