Классный час
Шрифт:
По углам висели и лежали журналы, тоже мягко говоря непроходные, какие-то лиловые «Коммунисты», «Агитации и пропаганды» и почему-то «Наука и религия». Всё это не вызвало у меня прилива энтузиазма, была бы хоть «Наука и жизнь», а не религия, это ещё куда ни шло, а так… Но неожиданно под правой рукой киоскёрши я заметил мелькнувшие «Вокруг света» — это совсем же другое дело, граждане, это такой уже не «Агитатор и пропагандист», что выходит на уровень, грубо говоря, «Нэшнл джиографик».
— А можно мне вот этот журнальчик? — осторожно спросил я. — Вот этот, который Вокруг света?
— Конечно, — ответила дебелая киоскёрша
Отдал деньги и тут же открыл журнал… ого, Гарри Гаррисон и «Неукротимая планета», это ж лучшая вещь мэтра, если будем честными. Жалко, что продолжение следует, но ничего, ещё не вечер, соберём и полный комплект…
Всё на свете когда-то заканчивается (ну не считая, конечно, поющей Аллы Борисовны — где, кстати, она сейчас? ау… до конкурса в Варне, где она со своим Арлекином взлетит в небо, ещё пара-тройка лет осталась), закончились и методические занятия. Слушатели обрадовались финальному звонку нисколько не меньше, чем их ученики — как ветром всех сдуло из аудитории, включая меня. В основном все потянулись в кольцо автобусов, чтобы по домам разъехаться, ну а у меня на сегодня было запланировано дополнительное приключение.
В киоске «Мороженое» уже сидела совсем другая продавщица, на порядок менее привлекательная. Я в растерянности покрутил головой, никого не увидел и напрямки спросил у этой «А где Марина-то?». Та хмуро изучила мою внешность и буркнула что-то типа «сменилась и ушла». Ладно, подождём… прогулялся вдоль улицы Коммунистической, переходящей в Интернациональную, зашёл в хлебный магазин без особой надобности, чисто посмотреть, что там и как.
Здесь было организовано что-то вроде самообслуживания в облегчённом варианте — доступ к хлебным полкам был свободный, причём мягкость хлебопродуктов предлагалось проверять двузубой вилкой довольно устрашающего вида. А все остальные товары, как-то: сахар, муку, конфеты и печеньки, уже выдавала продавщица из-за прилавка в дальнем правом углу помещения. Предварительно взвешивая на механических весах с двумя платформами и с прилагающимися чугунными гирьками… бог ты мой, подумалось мне, как давно я не был в таких заведениях, аж на слезу пробило.
Раз уж зашёл, купил два кренделя, видимо только что испечённых, за пять копеек каждый. Полиэтиленовых пакетов здесь даже в проекте не значилось, попросил листок серой обёрточной бумаги и завернул крендели в неё — а что, очень даже экологично, зелёная экономика и всё такое, эта бумага за год разложится в земле, а полиэтилен веками там лежать будет. Я вернулся на место встречи… а не было там никакой Марины. Окей, дорогая, мысленно сказал я ей, честно жду ещё десять минут и уезжаю… вон как раз тридцатка с нашей стороны подкатила, на неё и сяду, когда шофёр свой путевой лист отметит.
Марина подошла сзади, так что я её в самый последний момент увидел.
— Извини, задержалась, — сказала она, беря меня под руку, — надо было кассу сдать.
— Ничего, — ответил я, — я вот пока кренделей прикупил — хочешь один? Горячие ещё…
Марина не отказалась от кренделя, и мы пошли вдоль по Интернациональной, на ходу закусывая, чем бог послал.
— Расскажи про себя, — попросила она, — три года ведь прошло, как мы последний раз виделись.
—
— А семья?
— Родители умерли два года назад, один за другим…
— Извини, я не знала.
— Подругу жизни как-то не нашёл… вот собственно и всё в сухом остатке. А ты как?
— Тоже ничего интересного. Три года сидела с больной матерью, из-за неё и институт не закончила. Устроилась по ходу дела в горпищеторг, там свободные места только по этому направлению были, по мороженому.
— Сочувствую…
— В марте отмучилась мама, а отец у меня давно умер, когда мне три года было, так что я теперь тоже одна на всём белом свете.
— Вот и встретились два одиночества, — пробормотал я.
— Что-то? — переспросила она.
— Это из песни… Кикабидзе поёт, — пояснил я и понял, что ничего он ещё не поёт, да и песня эта скорее всего пока не написана. — Грузинский артист такой.
— Не слышала… а полностью песню можешь напеть?
— Увы и ах, но голосом меня природа обделила, могу пару куплетов прочитать —
«Не сложилось у песни начало,Я не знаю, кто прав, кто неправ,Нас людская молва повенчала,Не поняв, не поняв, ничего не поняв.Просто встретились два одиночества,Развели у дороги костер,А костру разгораться не хочется,Вот и весь, вот и весь разговор»
— Хорошие стихи, — задумчиво сказала Марина, — надо будет запомнить. А куда мы идём?
— Как куда, — подколол её я, — в кафе-мороженое конечно.
— Ты что, издеваешься? — остановилась она, — я его видеть уже не могу, это мороженое.
— Да пошутил я, успокойся. Пошли в кино тогда, тут недалеко целых три кинотеатра стоят.
— Правильно, — сразу согласилась она, — сто лет в кино не была, что там хоть сейчас идёт-то?
— А это мы узнаем из местной прессы, — ответил я и развернул свежий выпуск «Новокалининского рабочего», — в «Октябре» дают «Рам и Шиам», жуткая индийская мелодрама.
— Сразу мимо, — откликнулась Марина, — не переношу индийские страсти… а уж когда они все вместе запоют, совсем страшно становится.
— Я в общем тоже, — кивнул я, — хотя культура у них раза в три древнее нашей. Идём дальше по списку — в «России» показывают «Старики-разбойники», новая комедия Эльдара Рязанова.
— Ну может быть, — поморщила нос Марина, — хотя у этого Рязанова каждая следующая картина хуже предыдущей оказывается.
— Наверно ты права, — ответил я, — хотя всё может измениться в один момент. «Москва» — здесь вчера стартовали «Джентльмены удачи» с Леоновым, Вицыным и Крамаровым.
— А это самое то, что надо, — обрадовалась она, — обожаю Крамарова. Только может так сложиться, что билетов нет.
— В кино? — удивился я, — в середине дня?? — но вовремя вспомнил, где я живу, тут ещё и не такого может не быть.
Кина не будет
Кина не будет, электричество кончилось
— Сейчас проверим, — сказал я, уверенным шагом двигаясь по направлению к Москве… не к столице нашей Родины и городу-герою, а к широкоформатному кинотеатру, раскинувшемуся на краю старого города, там где он переходил в панельные девятиэтажки.