Классный час
Шрифт:
— В субботу утром, тут по утрам вообще никого не бывает.
— А ты что тут делал в субботу утром?
— Стрелка была с одним пацаном с Сортировки, — хмуро ответил он.
— Назад Жменя не выходил?
— Пока я этого пацана ждал и когда мы говорили, никто из будки не появлялся. А дальше я уже не стал ждать. Я тебе больше скажу, Палыч — он и сейчас, похоже, там, потому что я с полчаса назад видел, как он сюда направлялся.
— Ясно, — ответил я, — какую-нибудь железку типа ломика тут можно найти?
— Ща, — обрадовался Игорёк, — организуем — а ты оказывается рисковый парень,
Через полминуты он притащил метровый прут от арматуры.
— Пойдёт? — спросил он.
— Наверно, — примерил я этот прут к двери, — давай-ка сначала постучим, — и я побарабанил прутом по железным жалюзям… ответа, конечно, никакого не случилось.
— А вообще зачем они нужны, эти будки? — неожиданно задал умный вопрос Игорь.
— Понижают напряжение до 220 вольт, — сказал я, — по линиям электропередач идут киловольты, так потери в кабелях меньше, а конечным потребителям надо стандартное напряжение, вот здесь и происходит это понижение.
А сам я тем временем засунул конец прута в щель между двумя половинками двери и нажал на образовавшийся рычаг.
— Ой, рисковый ты мужик, — продолжил свою тему Бык, — я бы так нарываться не стал.
— Не получается ничего, — отступил я назад, — крепкий замок слишком.
— Ну давай я что ли попробую, — и он поплевал на руки, взял прут и тоже засунул его в дверную щель. — Давай вдвоём, — предложил он мне через десяток секунд.
Я подумал и тоже взялся за прут — дверь жалобно скрипнула и распахнулась на всю ширину проёма, внутри было темно и пыльно и никого там не было, как я успел заметить.
— Ну вот, я же говорил, — довольно сказал Игорь, — один ум хорошо, а два лучше.
Но больше он ничего сказать не сумел, потому что из будки вдруг повалили какие-то клубы серого дыма, я закашлялся, упал на траву… и больше ничего не помнил до того момента, как меня начало шлёпать по щекам какое-то белое привидение.
— Где я? — спросил я, пытаясь сфокусировать взгляд на чём-то одном.
— Дома у себя, где же ещё, — недовольно ответило привидение марининым голосом, — пришёл сам не свой и сразу на диван упал.
— А времени сейчас сколько?
— Семь часов, — ответила Марина, посмотрев на настенные часы.
— Тебе же в командировку надо ехать, я же тебя провожать должен, — вспомнил я этот момент.
— Да успокойся ты, — отвечала она, — я и сама до вокзала доберусь, а ты полежи лучше… что хоть с тобой случилось-то?
— Зашёл к Жмене, — начал вспоминать я, — его дома не было. Поговорил с соседской бабулькой, она сказала, что Жменя с утра был. Вышел во двор, встретил Волобуева с приятелями…
— Это который Бык что ли?
— Да, самый он — знакома что ли?
— Слышала о нём и видела много раз, но говорить ни разу не говорила — это ж знаменитый хулиган на районе. И что Волобуев?
— Он меня куда-то повёл, а вот куда, из памяти совсем стёрлось…
— Понятно… — отвечала Марина, пристраивая мне мокрое полотенце на лоб, — лежи и не двигайся, я сейчас чай заварю.
– ---
Через час с копейками Марина убыла на трамвайную остановку, убедившись предварительно, что я пошёл на поправку. Обещала вернуться в пятницу и строго наказала сегодня
В связи с тем, что новости о кончине Леонида Ильича появились только утром, ничего об этом в газете не было. А что там было? Да вот что — передовица называлась «Вклад в дело мира», и касалась она договора об ограничении ядерных зарядов СССР и США. Слов много было, но понятного гораздо меньше. Рядом огромный раздел про уборку — «Земледельческая продукция идёт в закрома Родины», «Решающие дни страды на востоке страны», «Выше темпы работ на хлебных трассах» и тому подобное. На второй странице прогрессивная мировая общественность сначала бурно приветствовала мирные советские инициативы, а затем гневно осуждала пиратские бомбёжки американской военщиной вьетнамских городов и посёлков. Внизу страницы размещалась на удивление благожелательная статейка ко дню образования Китайской народной республики… а ведь и верно, он же у них 1 октября, этот праздник.
Третью страницу, где размещался огромный очерк о лесной промышленности Коми АССР и несмешной фельетон о злоупотреблениях на железной дороге, я смотреть не стал, а сразу перелистнул на четвёртую. Победа нашей хоккейной дружины тут была освещена очень подробно, две трети полосы про неё было. И фотографий аж четыре штуки… на первой, самой большой, был момент, когда забивал победный гол Якушев, на соседней, поменьше, запечатлена злая физиономия Фила Эспозито со сломанной клюшкой в руках, третья это был общий вид нашей команды, включая тренера Боброва, а на четвёртой я увидел себя… Подпись под ней гласила «Известные люди радуются победе советского хоккея», крупно в центре был взят Савелий Крамаров с поднятыми вверх руками, с одной стороны от него просматривалась та самая подруга с большим бюстом, а с другой — мы с Мариной. Ну вы помните, наверно, качество печати в нашей тогдашней прессе, крупнозернистое и мутноватое, но меня в принципе опознать было достаточно просто… Марину, я думаю, тоже.
Вот так номер, подумал я, сворачивая газету и переводя взгляд на двор (все окна моей двушки выходили именно сюда, на хоккейную коробку, за которой просматривались школа 160 и парк культуры и отдыха. Ничего примечательного во дворе не было, кумушки возле нашего подъезда сидели и грызли семечки, так это они и каждый день делали. С десяток пацанов гоняли мячик в коробке, так и это не диковинка. О, Алла с Обручевым под ручку прошли, но далеко, на пределе видимости. Водки что ли выпить, уныло подумал я, а то так и рехнуться недолго…
Но сделать задуманное я не успел, потому что в дверь в этот момент позвонили. Кого там ещё черти принесли, думал я, открывая замок… а черти на этот раз принесли Тимофея Андреевича Жменю. Собственной персоной. В новеньком коричневом костюмчике, только что из универмага похоже. И с чемоданчиком типа дипломат в руке.
— Не ждал, Антоша? — спросил он, вежливо улыбаясь.
— Неа, — помотал я головой, — вот кого-кого, а тебя точно не ждал.
— Что не приглашаешь-то? — продолжил он.