Кленовая стрела
Шрифт:
– Да, любовь и взаимоуважение – это очень важно, – согласилась с ним Мирослава. – Но и без денег плохо.
– Я же не говорю, чтобы денег совсем не было! – горячо проговорил Григорий Александрович. – Вот сколько можешь ты честным трудом заработать, столько и зарабатывай. А на чужой каравай рот не разевай! В моей семье все были сыты, одеты, обуты. Крыша над головой есть. Чего ещё надо? Живи да радуйся!
– Молодым хочется всего и сразу, – тихо обронила Мирослава.
Мужчина посмотрел на неё строгим взглядом
– А разве эта погоня за всем и сразу хоть кого-то приводила к хорошему?
– Мне это неизвестно, – слегка слукавила Мирослава.
– А мне известно! – отрезал Коржиков.
У Мирославы так и вертелось на языке: «Если вы, Григорий Александрович, человек таких строгих взглядов, отчего же вы своё понимание жизненных ценностей не привили своей младшей дочери?»
Но она воздержалась, не захотела бередить и без того кровоточащие раны на сердце отца.
– Вы тут про хобби спрашивали, – донёсся до неё словно бы издалека глухой голос Коржикова, – так не было у нашей Ирины никаких хобби. Только и сидела в своём интернете, если Володя был занят.
– Но ведь ваша дочь обучалась в институте, – напомнила Мирослава.
– Обучалась, – согласился Коржиков, – и даже неплохо его окончила. Только работу искать особо не торопилась.
– Насколько мне известно, времени после окончания Ириной института прошло не так уж много.
– Я с семнадцати лет работал! – отрезал Коржиков.
После этой его фразы детектив поняла, что дальнейшие её расспросы ничего не дадут. Она полезла за деньгами, но Коржиков, догадавшись о её намерениях, проговорил сердито:
– Не обижайте старика.
– Не такой уж вы и старик, – ответила Мирослава, но деньги доставать передумала. – Спасибо за угощение. Берегите себя и Прасковью Геннадьевну.
– Я постараюсь, – смягчившимся голосом ответил Коржиков и попросил: – Найдите того, кто мою Ирину… Христом богом прошу, найдите.
– Я приложу все силы, – заверила его Мирослава. Кивнула на ходу бармену, в смысле, спасибо. И поспешила покинуть бар.
Прежде чем выехать из города и возвратиться домой, Мирослава решила заглянуть в Следственный комитет, чтобы поговорить с другом детства следователем Наполеоновым.
Она знала, что к Шуре с пустыми руками лучше не являться, поэтому ехала медленно, выискивая глазами кондитерскую, пекарню или кулинарию.
Глаза её зацепились за вывеску «Изюминка». Мирослава подумала, что в этом заведении она сможет приобрести вкусности для друга. Припарковав машину, детектив быстрым шагом направилась к заведению. Едва открыв дверь, она почувствовала запах изюма и чего-то сладкого. Так и есть, она попала в маленькую кондитерскую, фишкой которой, извините за тавтологию, был изюм. На витрине «Изюминки» красовались пирожные с изюмом, ромовые бабы с изюмом и даже пирожки
Мирослава взяла несколько пирожков, два пирожных и одну булочку.
Морису выпечку она покупать не стала, здраво рассудив, что он откажется поглощать эти сладости.
Наполеонов сразу догадался, зачем она пришла. И не дав ей раскрыть рта, спросил:
– Ты поесть хотя бы что-то принесла?
– Принесла, – ответила Мирослава и сунула ему в руки пакет, в который Наполеонов сразу же сунул нос.
– Как вкусно пахнет! – обрадовался он и, добежав до двери, приоткрыл её. – Элла, – проговорил он жалобным голосом, – не в службу, а в дружбу, завари пару чашек чая.
– Мне не надо, – крикнула Мирослава.
– Ты что, не голодная? – насупился Шура.
– Нет, это ты у нас всегда голодный.
– Есть такое, – миролюбиво согласился Шура.
Мирослава решила не донимать его, пока он не съест хотя бы пару пирожков и не подобреет.
Элла принесла чай и ей.
– Попробуйте! Как вы любите, с жасмином.
– Спасибо, Эллочка, – поблагодарила Мирослава и, чтобы не обижать девушку, сделала пару глотков. Чай и впрямь оказался вкусным, и Мирослава выпила почти всю чашку.
– Не понимаю, как можно пить всухомятку, – проворчал, глядя на неё, Наполеонов.
– Ты что-то путаешь, Шурочка, – усмехнулась Мирослава, – чай никак не может быть сухомяткой. Он – жидкость!
– Не учи учёного, – отмахнулся от неё Наполеонов.
– Шура! Хватит уже уминать! Ты и так полпакета съел. Лопнешь. Оставь на потом!
– Поесть не дадут человеку! Что за люди, – проворчал он, но пакет всё-таки убрал в шкаф на верхнюю полку, приговаривая при этом: – Подальше положишь, поближе возьмёшь.
Мирослава смотрела на него молча.
– Ладно-ладно, я всё понял. Вы взялись за расследование убийства Ирины Коржиковой.
– Откуда ты знаешь? – сделала вид, что удивилась, она.
– Так мне Владимир Сенчуков, жених её, позвонил и поставил меня в известность. При этом дал понять, что ты нам, то есть полиции, нос утрёшь.
– Не мог он тебе ничего такого сказать!
– Я и не говорю, что он сказал, я же русским языком сказал, что он дал понять. А это две большие разницы, которые обозначают одно и то же.
– Мели, Емеля, твоя неделя! – отмахнулась от него Мирослава и спросила: – Ты можешь быть серьёзным?
– Могу, – ответил он. – И поэтому я тебя очень серьёзно спрашиваю: ты понимаешь, что это серия?!
– Догадываюсь, – грустно усмехнулась она. – Ты же нам сам накануне всё вывалил!
– Тогда что ты хочешь от меня?
– Я хочу узнать, кто был убит перед Коржиковой.
– Боюсь, что тебе это знание ничем не поможет.
– Шура, позволь мне самой решать, поможет или нет.