Клептоман
Шрифт:
— Точно, дед, давай я попробую! — поддержала мысль подруги запыхавшаяся Светлана Стриж. — Ты же ничего не теряешь!
Мужик неодобрительно покачал головой. Ему было действительно больно и предложение снять это сильное и стойкое страдание каким-то там массажиком, да еще с произнесением заклинаний, вызвало в нем лишь усмешку. Он попросил Светлану, по прозвищу Лиса, сбегать в его комнату и принести лекарство. Та «пулей» исчезла и, буквально через минуту, влетела со стаканом воды и указанными таблетками. Куравлев выпил свое привычное лекарство и прикрыл глаза.
— Девоньки! — сквозь боль попросил пенсионер. — Я сейчас тут один полежу, отдышусь, отдохну. А вы идите, кино посмотрите в Федькиной комнате.
— Хорошо, дед. Но если что, ты сразу зови. Мы не уйдем, пока тебе лучше не станет! — пробасила Корикова.
Дед закивал
— Пошли! Ему сейчас покой нужен. Посмотрим футбол, Там скоро по первому каналу матч начнется, — предложила Лиса.
Пельмешка кивком головы указала на дверь комнаты.
Подруги не ушли тогда, а помогали деду, готовили и подносили еду, беседовали с ним и даже поиграли в карты. Остались ночевать. Потом помогали весь следующий день.
С этого момента они все чаще оставались на ночь во второй комнате квартиры Куравлева-старшего, мыли посуду, полностью взяли на себя ведение домашнего хозяйства. Дед, в основном, всегда бывал дома. Если они приходили, и никто им не открывал, они шли в ближайший парк, где собирались пенсионеры, гуляли, играли в шахматы, да и просто прогуливались по тенистым аллеям. И почти всегда находили его там. Куравлев каждый раз, когда девчонки оставались ночевать, требовал, чтобы те звонили своим родным и предупреждали, где они остаются, у кого, и оставляли контактный телефон. На очередное напоминание девушек, что и звонить-то им особенно некому, да и в этом нет необходимости, так как оставшимся немногочисленным родственникам глубоко наплевать, где ночуют их блудные девочки, старик неумолимо стоял на своем: звонить надо. Тогда они звонили, говорили, где остаются, оставляли телефон квартиры Куравлева для обратной связи. Удивительно было то, что никто так ни разу и не позвонил на номер Петра Степановича, разыскивая подружек. У бывшего опера возникло подозрение, что на самом деле никому они не звонят, только делают вид, что звонят и кого-то там предупреждают.
«Эх, бедовые девчонки!» — размышлял старик. — «Но с этими бедовыми девчонками интересно, весело и не скучно». Они разговаривали с ним подолгу, смеялись, даже частенько обыгрывали его в карты. В шахматах же перевес был явно на стороне Куравлева. Он без колебаний давал им основательную фору в виде ладьи, а иногда, ладьи и двух пешек, но все равно выигрывал у них в этой сложной игре. Иногда, девчонки не ночевали у него, пропадали несколько дней, не звонили. «Ну, кто они мне?» — рассуждал дедушка. «Они свободные, вполне взрослые люди. С чего это им передо мной отчитываться!». Но на самом деле в эти дни мужчина скучал по их обществу. Он не строил иллюзий по поводу того, где подруги проводили свое время. Понятно, что не в городской библиотеке. Но, во всяком случае, когда они вновь возвращались, то они не были под «кайфом», или пьяными. Они, как ни в чем не бывало, приветствовали деда, спрашивали, что купить и что нужно убрать в квартире. Пока еще, как понимал Петр Степанович, употребление наркотиков у них носило эпизодический характер. Но это было пока… А так, они покупали пиво, шли к деду, сидели там все втроем, разговаривали, играли, спорили и вместе кушали. Совершенно разные люди, совершенно разных возрастов, с совершенно разным воспитанием и планами на будущее и настоящие. Но они держались вместе, и это было главное.
—Ты сделаешь то, что я тебе говорю! — кричал на Пельмешку ее брат, Юрий Кориков.
— А если не сделаешь, то мои ребятки так тебя отделают, что потом долго ходить не сможешь на своих «двоих»! Ты поняла меня, жирный пончик!
Пельмешка плакала и ничего не могла ответить. Слезы текли по ее щекам хрустальным потоком. Горькая обида на жизнь и ее несправедливость ширилась в ее душе.
— Ты думаешь, что я тебя и дальше буду бесплатно снабжать «кайфом», просто потому, что ты мне сестрица? — продолжал кричать парень. — Я тебе что, благотворительный фонд, или бюро добрых услуг? Думаешь, я не знаю, где ты все последнее время ночуешь и проводишь вечера? У этого «старпера»! Ты у меня постоянно под «колпаком»! И никуда из под него не выскочишь, дура! Слушайся старшего братца и все у тебя будет «тип-топ». Мне по барабану, что вы там делаете в квартире у старика, но сроку тебе, чтобы все подготовить и провернуть, до конца недели! Ты поняла меня, пончик?
— Но он же хороший, этот дедуля, он, можно сказать,
— Ну и старый дурак, что я еще могу сказать. Пусть в следующий раз думает, кого с того света вытаскивает! А тебе еще раз повторяю: не сделаешь, так как я тебе говорю, вылетишь на «фиг» из этой квартиры на улицу и будешь у этого старого пердуна жить постоянно! Сколько ты мне уже денег за оплату этой квартиры должна? А за потребленный тобой и подружкой твоею «кайф»? Молчишь? То-то же. А я тебе не спонсор! Так что, шевели своей пухлой задницей! Сроку тебе до конца недели!
Через четыре дня Пельмешка открыла дверь квартиры Куравлева-старшего, впустив в чужой дом своего брата Юрия и его двух подельников с бегающими глазами.
— Молодец, сестричка! Не «дрейфь», все будет в порядке! — похвалил сестру Кориков.
— Юра! Ты же ничего ему плохого не сделаешь? Ты же обещал! — жалобно спросила Пельмешка.
— Обещал, значит так и будет! На кой нам этот ваш старый дед! Мы просто поглядим, что к чему, и все. Где он спит сейчас?
Пельмешка указала брату на дверь в конце коридора. Бесшумно ступая новыми кроссовками по полу, Юрик приблизился к двери и приложил к ней ухо. Он услышал храп человека. Парень бесшумно вернулся к входной двери в квартиру, где его ждали его сестра и двое приятелей, спросил:
— Сколько ты говоришь, он спит уже?
— Часа полтора.
— Ты растворила все таблетки, что я тебе дал?
— Да. Все.
— Точно все? Что-то я тебе не верю! Ладно, подстрахуемся. Доставай! — обратился он к одному из своих подельников.
Тот скинул со спины небольшой рюкзачок, поставил на пол и извлек пузырек и пачку стерильных салфеток. Юрик взял все это в руку, медленно подкрался к двери, за которой спал Куравлев. Вновь прислушался и шагнул в комнату. Осторожно ступая, подошел к изголовью кровати. Открыл пузырек и промочил его содержимым стерильную салфетку, на всякий случай, задержав при этом дыхание. Потом аккуратно взял эту салфетку за кончики и мягко поместил ее на лицо спящему. Сделал это парень легко и изящно, как будто накидывал на плечи любимой легкую, воздушную шаль в прохладный вечер. Потом отступил от кровати, медленно опустился в мягкое кресло и застыл в ожидании. Подождав некоторое время, он убедился, что дед надышался хлороформом, в довесок к тем таблеткам, что подмешала ему в питье его сестра по его же настоянию. Теперь у него была полная уверенность, что храпящий человек не помешает визиту его друзей в жилище старика.
Юрик посидел немного в кресле. Потом встал, уже уверенно вышел в коридор и довольно громко скомандовал:
— Рота подъем! За работу! Ищем драгоценности, деньги, украшения. Бытовую технику не брать! Беспорядка не наводить! Все вещи после осмотра кладете на свои места.
Далее он подошел все к тому же маленькому рюкзачку, что стоял под ногами его сообщника. Брат пельмешки достал из рюкзака три пакета с новенькими резиновыми перчатками, из бокового карманчика извлек маленькие ножницы, вскрыл все три упаковки. Теперь у всех троих грабителей на руках были натянуты тонкие резиновые перчатки. Сам Юрик сказал, что будет исследовать комнату деда, двое других должны осмотреть всю квартиру, включая комнату, где в последнее время часто ночевали Светлана Стриж и Снежана Корикова. Сама Снежана сидела в коридоре на стульчике с подавленной волей и молчала. Юрик вновь прошел в комнату спящего, а двое соучастников возможного ограбления начали с исследования кухни.
Куравлев проснулся в середине ночи.
— Ну, ничего себе я дрыхну! — вслух сказал он, — давно такого не припомню! Чтобы с трех часов дня до трех часов ночи, двенадцать часов подряд! Он вышел в коридор, стараясь ступать тихо, подошел к вешалке в прихожей. Там висели две знакомые ему уже очень хорошо подростковые женские куртки. Значит, девчонки дома. Он двигался медленно, чтобы не потревожить двух своих новых друзей, спящих в другой комнате, даже сел рядом с плитой, чтобы караулить чайник со свистком. Он не хотел нарушать мирную тишину в своем доме. «Девчонки должны выспаться, отдохнуть, он то сам он, сколько проспал, двенадцать часов кряду!» — заботливо размышлял пожилой человек. Он просидел так на кухне до самого утра, когда ему было назначено явиться в больницу к доктору Олегу Николаевичу Меньшикову. Сна не было, как говорится, ни в одном глазу.