Клетка для разума (сборник)
Шрифт:
— Значит, они не живут вместе с вами?
— О, нет! — ответил потрясенный Нунули. — Они живут за барьером, и никто не бывает там. Никто!
— Они похожи на вас? По форме, я имею в виду.
— Конечно, нет. Это было бы смешно. — Нунули внезапно возмутился. — Члены нашего комитета — особая раса.
— Сколько же их там?
— О, около тысячи, — последовал ответ.
— Понятно, — заметил Модьун.
Из слов, произнесенных затем этим существом, было очевидно, что оно ничего не понимает:
— Комитет не должен иметь
— Конечно, — поторопился заверить его Модьун.
И через несколько секунд добавил:
— Я вижу, что наших людей-животных посылают в космос к другим планетам. Очевидно, вы используете их как часть групп захвата?
— Конечно. Они действуют как дополнительные силы в нашем плане завоевания.
— Тогда слухи о том, куда направится звездолет, который уже готов к полету, просто камуфляж?
— На Земле, — сказал Нунули, — мы поддерживаем видимость демократии, первоначально установленной людьми. Поэтому мы и распускаем слухи и создаем видимость свободы выбора для большинства. Но действительно планеты, которые будут завоеваны, уже выбраны.
— Но в настоящее время, — заметил Модьун, — у вас еще нет плана, что же вам делать с людьми, которые живут на Земле… окончательного плана?
— До тех пор, — ответил Нунули, — пока комитет не примет решение по этому вопросу в соответствии с тем, что будет сделано с Землей. А что будут делать тем временем обитатели планеты, не имеет никакого существенного значения: Земля сейчас уже завоевана.
Существо сделало вывод:
— Я понимаю, что для нас может оказаться неудобным, что вы находитесь здесь поблизости, когда приближается время отлета. Поэтому я советую вам вернуться обратно за барьер.
— Мне кажется, — возразил Модьун, — что пока я нахожусь под личиной обезьяны, я не представляю для вас никаких проблем.
— Рано или поздно, — последовал ответ, — кто-то признает в вас человека, и это создаст сложности. Поэтому покиньте город… таков мой совет.
— Несмотря на то, что, как вы знаете, мы, люди, — не применяем агрессивных качеств, — продолжал настаивать Модьун, — у меня создалось впечатление, что если бы я захотел, то мог бы уничтожить всех Нунули на этой планете. Я ошибаюсь?
— Очевидно, — последовал раздраженный ответ, — мы должны будем доказать вам, что немногочисленность людей делает вас бессильными. Итак, я думаю, что на этом наша беседа должна закончиться. Вы можете выйти из этого здания тем путем, каким вошли.
Что Модьун и сделал. Уже наступило утро.
Когда он проснулся, он подумал, что не чувствует разницы между нынешним состоянием, когда он знает, что живет на завоеванной Земле, и прежним состоянием неведения.
Четыре миллиарда мужчин и женщин постепенно поумирали — и всегда по очень важным причинам, совсем не похожим на массовую резню. Или даже хуже, предположительно, остальным еще предстоит уничтожение.
Дело было сделано, и сделано тихо, самим человеком. Мог ли такой удел быть связанным с преднамеренным завоеванием?
Этот вопрос относился к области философии.
7
Размышления
Модьун отказался от дальнейших раздумий и встал с постели.
Закончив одеваться, он услышал шаги на маленьком крыльце.
Когда Модьун открыл дверь, он увидел стоявших на крыльце его четверых приятелей, одетых иначе, чем накануне: теперь на каждом из них были не только широкие брюки, но и подходящие пиджаки, под которыми — белая рубашка с высоким воротником, яркие разноцветные шарфы, завязанные вокруг шеи и свисающие вниз. Даже ноги их выглядели иначе. За день до этого они носили комнатные туфли неопределенного фасона. Но сегодня утром на его приятелях были блестящие черные туфли.
Модьун удивленно смотрел на всех четверых. Прежде чем он успел вымолвить хоть слово, человек-медведь начал веселым голосом:
— Мы подумали, что возможно ты захочешь пойти вместе с нами позавтракать.
Приглашение было радушным. И сам Модьун не колебался. Да и делать ему было особенного нечего до тех пор, пока из-за барьера не прибудет Судлил. Ему вдруг пришло в голову, что, возможно, какой-то интерес будет представлять путешествие по всей планете; когда он присоединится к человеческой расе, от него потребуют письменного отчета. Но с путешествием можно подождать. По крайней мере, до завтрака. Модьун улыбнулся.
Он прошел на крыльцо. Повернулся. Закрыл дверь за собой. Снова обернулся лицом к приятелям. И в этот раз пожал руки каждому человеку-животному. Наррлу последнему. Тот сказал:
— У нас масса времени. Заседание комитета не возобновится до одиннадцати.
Снова ярко светило солнце. Модьун вдыхал воздух, который был все так же чистым и свежим. Не было никаких примесей. Модьун непринужденно спросил:
— Как прошло вчерашнее слушание?
Четыре возмущенных стона были ответом ему.
— Эти напыщенные люди-гиены! — пожаловался Дуулдн.
Другие выражали похожие чувства, и из слов вскоре выяснилось, что им не разрешили высказать свое мнение потому, что они не были соответствующим образом одеты. И поэтому они сидели среди публики и, расстроенные, слушали, а неуместные свидетельства в пользу их точки зрения поставили их в глупое положение в глазах комиссии.
— Мы уверены, что сегодня этому будет положен конец, — пробормотал Дуулдн своим мурлыкающим голосом.
Его узкие глаза и намек на кошачью ярость ягуара (о чем свидетельствовал яркий румянец на щеках) придавали его словам определенную свирепость.
Модьуну, помнившему о том, что сказал Нунули — что место назначения экспедиции уже выбрано, — стало жаль своих приятелей. И тут его что-то подтолкнуло.
— Почему бы мне не пойти с вами? — спросил он. — Мне бы хотелось лично понаблюдать за этими людьми-гиенами. Я не буду выступать. Просто наблюдать.
И это было правдой. Ему действительно хотелось посмотреть на этих животных.
Его приятелей обрадовало это предложение.
— Мы хотели бы, чтобы вы рассказали им о Нунули, — сказал Иччдохз. — Но ему нужно найти одежду получше, — проворчал Руузб. — Пусть оденется как мы.