Клетка для разума (сборник)
Шрифт:
— Дэвид, если я скажу Его Превосходительству, что он должен выслушать вас, думаю, он сделает это без предвзятого мнения.
Сердце подскочило у Марена в груди: Великий Судья мог принять окончательное решение и помиловать Траска до полуночи, а кто лучше Слейтера мог заступиться за Уэйда? Никто, даже Медельин, не имел лучшей возможности для этого. Но радость Марена была недолгой: ещё рано! Он будет готов к этому решающему шагу лишь тогда, когда узнает, пришел ли в себя связанный человек в тайной лаборатории. До тех пор у него не будет никаких гарантий, что он спасется. Конечно, Великий
Сидевший рядом с ним Слейтер покачал головой, выражая сомнение:
— Мой друг, я задаю себе вопрос, почему вы прибегаете к уловкам, когда вас вот-вот могут снять с должности! Сейчас беспокоиться о чем-либо, кроме этого, совершенно бессмысленно.
— Снять с должности? Бог мой, почему? — ошеломленно спросил Марен.
Слейтер серьезно ответил:
— Он недоволен, Дэвид: ваш призыв к милосердию удивил и расстроил его.
Марен промолчал и пошел следом за шефом полиции к его "прыгуну".
Когда они долетели до передовых постов охраны Дворца, их начали сопровождать патрули Воздушных Сил Контроля. Машина Марена и Слейтера перелетала от одного патруля к другому, и когда очередная группа самолетов Контроля принимала эстафету, предыдущая возвращалась на свое место и снова начинала без остановки описывать свои круги. Последняя машина сопровождения приземлилась одновременно с высокопоставленными посетителями, и раньше, чем те сделали хотя бы намек на шаг в сторону ограды Дворца, пеший патруль проверил, кто они такие, и передал их под присмотр часовых-прапспов.
— Советую вам пропустить меня вперед, — сказал Слейтер своему спутнику. — Погуляйте немного и присоединяйтесь ко мне через десять минут.
Для того, чтобы заняться поисками Делинди, момент был неподходящим, поэтому Марен стал ждать у входа в сады Дворца, сверкающие под лучами света. Когда прошло назначенное время, он подошел к скромному жилищу Великого Судьи — восьмикомнатному домику в сельском стиле.
В тенистом внутреннем дворике сидели под деревом двое мужчин. Когда Марен приблизился к ним, оба встали, и один — Слейтер — пошел ему навстречу скользящей походкой, словно выплывая из темноты.
— Дэвид, Его Превосходительство согласен обсудить с вами дело Траска, — в голосе Начальника Контроля звучала нотка гордости — он явно считал, что одержал нелегкую победу.
Внешне Марен был спокоен, но внутренне весь пылал. Идя к ожидавшему его Верховному Судье, он чувствовал кипение скрытого гнева в душе диктатора. Тело Главнокомандующего инстинктивно напряглось: Марен твердо решил сражаться.
Какое-то время не было слышно ничего, кроме его голоса и шороха ночного ветра. Вначале Марен повторил доводы, которые изложил перед Советом, когда тот отклонил его ходатайство. Потом генерал напомнил о некоторых изобретениях Траска и подробно остановился на том, какую услугу эти открытия оказали ему, Марену; наконец, он изложил свою просьбу:
— В таких обстоятельствах я полностью завишу от гения этого человека, поскольку нашим войскам постоянно нужны плоды его творчества — во всяком случае большинство этих плодов. Он помогал нам столько раз, что невозможно сосчитать, и ни разу
То, что нужно было сказать, сказано. Какой бы ни оказалась цена защитительной речи, она произнесена и вернуть слова назад невозможно. Марен не представлял, что ещё он мог бы добавить. Может быть, в его голосе прозвучало немного больше волнения, чем надо. Жаль, но это было сильнее его. И к тому же, повлияет это волнение на решение Судьи или нет, оно будет отнесено за счет всем известного интереса Марена к судьбе Траска.
Генерал стал ждать.
Под деревом с шелестящей листвой сгущалась тишина, и неумолимо тянулось мгновение за мгновением, пока тот, кто сидел в тени дерева, взвешивал слова Марена. Легкий ветерок играл в ветвях. На миг опьяняющий запах цветов и кустов стал сильнее — и тут же растворился в затихающем ветре.
Вождь поднял голову.
— Дэвид, сначала я хочу, чтобы вы знали, как я ценю вас и за ваши человеческие качества, и за ваш дар военачальника. То, что вы вступились за Траска, потрясло и огорчило меня. На мгновение я задал себе вопрос, какие у вас в действительности отношения с этим человеком.
— Я не поддерживал с ним никаких отношений, кроме тех, которые были необходимы по должности.
— Я верю в это, и именно поэтому рассчитываю на то, что вы перестанете оказывать ему поддержку. С этого момента целиком посвятите себя тому, чтобы одержать победу над Георгией.
Это был откровенный приказ. Марен побледнел, но заставил себя улыбнуться.
— Считайте, что это уже сделано!
Диктатор о чем-то задумался, потом продолжил:
— Дело Траска серьезнее, чем кажется. Мне жаль, Дэвид, что я не могу открыть вам всю правду, но поверьте мне — крайне важно, чтобы Георгия капитулировала как можно скорее. Вы можете спросить: если смерть Траска так необходима, почему не отменить отсрочку, предоставленную ему законом? Могу вам ответить лишь одно: у нас есть причины не делать этого.
Марен подумал о записях, найденных на трупе георгийца-заговорщика. Генерал собирался показать их Великому Судье в критический момент, но теперь об этом не могло быть и речи: у него было слишком много сомнений относительно Мозга — и относительно Великого Судьи тоже.
Диктатор встал.
— Остановимся на этом. Советую вам пройти в домик для гостей, как заведено. До встречи за завтраком!
И перед Мареном непоправимо закрылась дверь.
Глава 17
Марен неохотно направился к построенному в швейцарском стиле домику для гостей. За это время в воздухе разлилась ночная прохлада, и мрак по бокам ярко освещенной дорожки стал гуще. Генерал вошел в дом. У него не было никакого желания спать, и мысль о том, что эта ночь будет потрачена зря, была ему невыносима.