Клетка теснее грудной
Шрифт:
За окном безостановочно шел дождь, мелькали один за другим абсолютно одинаковые пустынные серые проспекты, потом пошли улицы поменьше и переулки, столь же одинаковые. Незначительные различия можно было усмотреть разве что в названиях улиц, да где-то высокие серые дома выглядели поновее, с них еще не сошел блеск плоских панелей на крышах, где-то постарше, и на них едва выделялись пятна приглушенно-песочного цвета. Всюду был одинаковый тротуар – огромные блоки, местами разбавленные редкими крапинкам зелени. Но главное – освещенность! Во всем городе, на каждом шагу, на каждом повороте стояли высоченные фонари, которые заливали едким желтым светом все вокруг: здания, мосты, тротуары и даже
Полицейская машина миновала очередной переулок и подъехала к огромному серому зданию, увенчанному скульптурой крылатой головы. Жандарм открыл дверцу и грозно крикнул:
– Выходим!
Люди зашевелились, взяли свои вещи и медленно потянулись наружу. Последними из машины вышли Офа и Кира. Полицейский недовольно запыхтел, сдвинул густые брови, и подтолкнул обеих к хвосту колонны.
Женщины оказались посреди огромной площади, куда полицейские машины доставляли прибывших в город людей. Всех высаживали и вели к главным воротам, у которых дежурили две массивные скульптуры собак, нагло выставивших напоказ свои острые клыки. У входа в здание стоял высокий человек преклонного возраста, с растрепанными седыми волосами и густыми черными бровями. Одет он был в точности как полицейский, за исключением эмблемы на рукаве – здесь она изображала все ту же крылатую голову.
На площади собралась толпа. Старик окинул взором людей, небрежно махнул полицейским, и дверь комитета открылась. Внутри оказалось чуть менее страшно, чем снаружи. Помещение представляло собой длинный коридор, по бокам которого в стеклянных будках сидели люди в синей униформе. Офа зацепилась взглядом за одного из молодых мужчин, сидевшего в своей прозрачной коробке и что-то строчившего в планшет.
– Смотри, какой красавец! Красавец же, – обратилась она к Кире.
Та посмотрела в сторону, откуда не сводила глаз Офа, но тут же отвернулась и потребовала:
– Не смотри, не смотри на него!
Мужчина отвлекся и, развернувшись в своем кресле, посмотрел на вновь прибывших. Правильные черты юного лица, по-мальчишески симпатичного и приятного, были беспощадно изуродованы широченной фальшивой улыбкой, натянутой как струна между уголками губ. Этот напускной оскал не был сиюминутным проявлением эмоций, а лишь естественной и неотъемлемой частью выражения лица каждого работника комитета: вон невдалеке прошла женщина, повернулась к группе приезжих, и ее лицо показалось лягушечьим из-за растянутых до ушей губ, за ней побежал какой-то маленький мальчик с точно такой же улыбкой, присущей здесь абсолютно всем.
Старик остановился и повернулся к группе. Он молча постоял пару минут, пригладил рукой брови, а затем глухим скрипучим голосом произнес:
– Женская комната направо, мужская налево. Пожалуйста, пройдите туда, вам необходимо сдать тесты на генетические, аллергические и прочие заболевания, а затем пройти процедуру освидетельствования. Встретимся после.
Договорив, он быстро зашагал прочь по коридору. Офа ненадолго замерла в растерянности, но затем, схватив руку Киры, направилась в комнату, более похожую на лабиринт. По всему периметру стояли стеклянные шкафчики, внутри каждого виднелась лишь маленькая полка посередине, да еще одна, на которой лежала тоненькая игла. Офа подошла к первой попавшейся
– Да, что же это такое? – возмутилась она. – Может, надо надавить? Кира, помоги мне! Ну же, брось чемоданы!
– Не надо давить, – послышался чей-то очень нежный голос из-за спины. – Приложите палец к замку, среагирует на отпечаток.
Офа обернулась и увидела маленькую девушку азиатской внешности, с крохотным носиком и выступающим над ним лбом.
– Простите, я тут работаю, – смущенно залепетала девушка на ломаном русском, – я помогаю, помогаю приезжим. Вы не пугайтесь. Если нужно, кладите вещи в шкаф, и возьмите иголочку, надо пальчик проколоть, а затем вернуть иглу на место. Если вы очень устали с дороги, за поворотом есть душевая.
Кира прищурилась, все здесь казалось ей невозможным, но если предположить, что это лишь сон, коим она, в отличие от Бульбулитко, управлять не могла, то лучше подчиняться появляющимся в нем персонажам. Кира открыла дверцу и достала иголку, а Офа все еще смотрела на девушку, стесняясь. Повисла неловкая пауза.
– Что же это у вас за реальность такая, неужели все должны быть одинаковыми? – наконец задала вопрос Кира.
– Реальность? – переспросила азиатка. – Что такое реальность? Ну вообще-то ее нет, никто не знает, как она на самом деле выглядит. Вы ее ощущаете своими органами чувств, и она существует только для вас. Вот глаза говорят вам, что в городе все одинаково, но, если приглядеться, можно заметить целую кучу разных оттенков, – девушка все так же поддельно широко улыбнулась и, сделав пару шагов назад, скрылась за поворотом.
К этому времени Офа уже успела проколоть палец, немного сконфузившись при виде капельки крови, пренебрежительно бросила иглу обратно на полку, а затем поспешила искать путь к выходу, который, впрочем, оказался совсем коротким – следующая дверь налево, и женщины очутились в просторном зале с прямоугольными колоннами. В центре стоял стол, за ним сидела солидного вида дама с недовольным лицом и через силу растянутыми в непроизвольно-гадкой улыбке губами. Вокруг нее ровными стопками были сложены целые горы папок и бумаг, лежали ручки, карандаши, очки, скрепки – в этом канцелярском беззаконии она была похожа на маленькую мышь, пойманную в капкан ночного шороха. К столу через весь зал тянулась цепочка людей, пойманных в разных концах города, в глазах каждого читались неподдельные страх и растерянность, дополненные невольными мыслями о чувстве удушья. Очередь двигалась крайне медленно, где-то наверху играла скрипка и пел мужской бархатистый голос, сердца бешено стучали.
– Следующий! – пронзительно крикнула женщина за столиком, хотя казалось, что она может только пищать.
Офа с Кирой нерешительно взяли чемоданы и быстро подошли.
Сотрудница комитета бросила на них тяжелый взгляд, в ее нарочито прищуренных глазах будто бы отражалась напряженная тревога, смешанная с горьким привкусом человеческих потерь.
– Ваши имена? – отчеканила она командным тоном, пристально всматриваясь в женщин.
Кира взглянула на Офу, та замялась, но ответила за двоих.
– Цель визита? – вопрос прозвучал как выстрел.
– Мы приехали к родственникам, вот у нее здесь муж работу нашел. Работу, понимаете? – испуганно проговорила Офа, слегка закатив глаза.
– Кем работает муж? – сухо спросила женщина, повернувшись к Кире.
Та, опустив глаза и будто бы немного стыдясь, ответила:
– Говорит, что чиновник.
Женщина отвела взгляд в сторону, с ее лица исчезла маска сосредоточенности, на секунду показалось, что промелькнула тень сочувствия.