Клетка. Грудная клетка
Шрифт:
– Блять, одевайся уже!
– Ойя, не нервничай, Гарри, – в своей неподражаемой манере ответила Вика.
Мда, и этому человеку 17 лет. Нет, ладно, называть меня Гарри Поттером ещё допустимо, мне это тоже по приколу. Но разговаривать с джинсами! Я могла бы понять, если б она наорала на тумбочку, о которую ударилась, вставая, но, блять, отчитывать джинсы...Опустим эту часть, потому что следущая просто убийственна.
По дороге в универ мы с ней, конечно, замяли эту ситуацию. Точнее, Вик своим веселым идиотизмом замяла, потому что я слишком гордая, чтобы просить прощения. А уж тем более, за такую фигню. Да это даже ссорой не было, просто у меня какое-то бешенство матки. Ну, или мозга. А может, сразу и то, и другое бесится.
Универ меня начал бесить, как только я увидела своих одногруппников. Так, что там пишут в инете, что помогает против людской тупизны? Ответы на мэйле, спасибо вам. Какой-то чувак написал, что лучшее средство против мудаков – наушини. Спасибо, блять, а то я не знала. Врубив на всю громкость в своих наушниках, доживающих свою последнюю неделю, музычку, я пошла на пары.
Наверное, стоит рассказать вам сказку об Иванушке-дурачке и Валисиле-полной дуре. Я их так за глаза называю, а иногда и в лицо тоже. Ну потому что бесят они меня: вечно лобызаются прилюдно, милуются настолько, что аж противно. Один, да так и будем его звать Ваней, полнейший придурок. При чем, я не могу понять его логику. Когда я только поступила, он мне показался милым в разумных пределах. Смешной парень, высокий, глаза красивые, ну, в остальном по внешности не катит, но я его не из-за внешности приметила. Он по общению офигенный, мы с ним очень похожи. Были похожи. С ним и посмеяться с фигни можно, и серьезно поговорить. И я знаю, что я ему нравлюсь, но он-то мне друг. Я ему это, собственно, и сказала. Ванька прикинулся недураком и наплел, что все понимает и что мы друзья-кореша-братаны. А вот с Василисой другая история. Как только я её увидела, она мне сразу показалась тупой шлюхой. И я оказалась права. Пусть мы с ней и начали нормально общаться, но это для меня, по крайней мере, ничего не поменяло. Ну не может она мне быть подругой. Слишком много матерится и на самом деле ведет себя, как шлюха. Если скомкать эти два месяца, что я тут учусь, то Ваня и Василиса начали встречаться. Хотя Ваня говорил мне, что не понимает, как Василиса может трахаться со всеми направо и налево. А Василиса твердила, что Ваня ей вообще противен. И что в итоге? Они чуть ли не женятся, и это после месяца тупого обсирания и ещё одного месяца тупых слюнявых нежностей. С Ваней мы больше не друзья, да и с Василисой тоже, потому что она ревнует своего благоверного ко мне. И правильно ревнует, я же вижу, что я ему нравлюсь.
И вот сегодня эта парочка опять обменивалась слюнями у всех на виду. Как же меня это бесит. Захотелось вот просто подойти и вмезать со всей дури Ване по голове. Что ж ты делаешь, придурок? Ты ж её поносил во всех возможных формах, презирал, смеялся над ней за это блядство. У меня есть только одно ему оправдание – секс. Нет, ну а что? Она ведь всем дает, а ему так ещё и скидка будет: не надо комплиментов особых, подарков тоже Василиса не требует. Сказал ей утром в понедельник, что она милая – и всё, до пятницы трах жесткий каждый день обеспечен. Я просто уверена, что у них все так и происходит.
– Керимова, ты чего? – дибильно улыбаясь, Василиса подсела ко мне.
И ещё одна деталь. Год назад я встречалась с одним парнем, Вадимом Керимовым. Ну, и в Вконтакте переименовалась в Викторию Керимову. Мы с Вадимом расстались, а фамилия в ВК так и осталась. Все, ну, кроме Волди и Марго, меня Керимовой зовут.
– Ничего, – процедила я, делая громкость в наушниках побольше.
– Не трогай её, у неё... – начал было Ваня, но тут же заткнулся под моим взглядом.
Что уж тут скрывать, убивать взглядом я умею. Это ещё один мой врожденный дар. И потому Комельский, ну, пусть у Вани будет такая фамилия, замолчал и сел рядом с Василисой. Тут я постоянно, чтоб вы знали, буду вспоминать всякую детальную фигню, которая, к слову, иногда очень важна. Так вот, Ваня ненавидит, когда его по фамилии называют.
– Комельский, а чего-то ты не со мной рядом сел,
– Ну...потому что...
– Потому что он со своей девушкой сел, – заржала Василиса. – А ты че, ревнуешь?
– Да, ревную, – невменяемо продолжала я. – Может, мне Комельский нравится очень, а ему, – я ехидно усмехнулась.
– Что за херня?! – снова заржала Василиса, но её взгляд стал более взволнованным.
Что до Вани, он нервно сглотну, посмотрел на меня и мелко замотал головой. Что, не выдавать тебя, Ванечка? Да меня не волнуют твои чувства, я просто хочу, чтобы ты покончил с этим идиотизмом, что ты творишь с Васей (это если “Василиса” сократить).
– Ну да, конечно, нравишься ты мне, Вика, – с сарказмом произнес Комельский.
Но я-то видела, как он под столом руку Васи сжал в своей, мол, я тебя одну люблю, Васечка. Брр, как же они меня бесят.
– А ты мне на самом деле нравишься, Комельский. И ты классно целуешься, кстати, – ляпнула я, наматывая провод от наушников на палец.
Лицо Василисы побагровело. Она уже перестала тупо смеяться. Рыжеволосая, она крашена в рыжий, повернула голову к Ване и уставилась на него во все глаза.
– Вань, что за херня, я тебя спрашиваю?
– Да я без понятия, – начал лепетать Комельский. – Вик, ты о чем вообще?
– Ой, да хватит уже скрывать, – самым правдоподобным тоном продолжала я. – Она бы все равно узнала, что мы мутим за её спиной.
У Васи челюсть отвисла до пола. Она вскочила со стула и подлетела ко мне, хотя между нами было-то всего полметра.
– Да ты охуела?! Шлюха тупая! Ты с ним? Скажи, что ты шутишь!
– Мне просто уже надоело молчать, – закричала я. А в кабинет как раз зашел препод. – Я не могу смотреть на то, как вы сосетесь у всех на виду, это омерзительно просто. И да, мне нравится Комельский, да, мы целовались, – напомню, что мы с ним не целовались, что он мне не нравится и что он об этом знает, – так что мне просто хочется, чтобы вы успокоились уже.
– Керимова, ты... – ступор у Вани наступил быстрее, чем я думала.
Изобразив нервную истерику, я схватила свою сумку и выбежала из кабинета, провожаемая голосом учительницы в манере: “А что здесь происходит?”
Я даже пальто из гардероба не забрала. Не знаю, что на меня нашло, но у меня реально началась истерика. На улице уже ноябрь, земля в инее, а я в легкой кофточке и джинсах бегу куда-то. Я ревела, слезы катились по щекам. Был жуткий ветер, и все мои слезы даже на секунду не успевали задержаться на лице. Кожу как будто прокололи сотни иголок. Да, осень, ты и вправду так трагична, как про тебя говорил Пушкин.
Добежав до конца улицы, я повернула фиг знает куда, здесь я ещё не была. Ну, улица красивая, мощенная каменной кладкой, по краям бордюра стоят фонари под старину, дома двухэтажные, балкончики вензельные. Как будто я попала в другой город, где-то в Европе. Побродив по улочке примерно секунд десять, я быстро забежала в ближайшее кафе.
Нет, я бы полюбовалась видом и подольше, если бы ещё чувствовала конечности. Из всей верхней одежды у меня был только шарф. Ну что ж, зато я выгляжу офигенно модной, наверное. Синий джемпер, сумка через плечо, черные джинсы, волосы барашками, замшевые короткие сапожки и на шее болтается клетчатый коричневый шарф.
Прошмыгнув в кафешку, я осмотрела зал и убедилась, что место выбрала удачное. Здесь так аппетитно пахло всякими сладостями, людей практически не было и дизайн был такой, словно я попала в шоколадный дом. Переместившись за столик у окна, я повесила сумку на стул, ослабила шарф и принялась ждать официанта. Хорошо вот, что мне мама сегодня денег перечислила. Через минуту ко мне подошла миловидная девушка и протянула меню.
– Мне, пожалуйста, капучино, блинчики с шоколадом, вот этот тортик, фруктовый салат, кекс с изюмом и мороженое с коньяком, – протараторила я, перелистывая меню. – А нет, кекс тогда не надо.