Клетка
Шрифт:
Катя им так ничего о себе и не рассказала. Только попросилась пожить немного. Да и куда ей было идти с таким лицом!..
Светлана прислушалась. Так и есть, пришла Катя.
– Я беспокоилась, – Светлана посмотрела на Катю вопросительно, но, заметив, что с подругой что-то не то, замолчала. Катя, словно ничего не видя, на ощупь нашла пуфик и устало на него опустилась.
– Вот и еще одного настигла кара небесная, – куда-то в сторону произнесла она тихо.
– Кать, что случилось? – у Светланы вдруг запершило в горле, и она
– Я уже не знаю, что происходит. Все идет мимо меня, не так, как я хотела. Они не должны умирать. Они должны быть здоровы, чтобы жить долго, но…они не должны быть счастливыми. Я только хотела, чтобы они поняли, как тяжело, когда все от тебя отворачиваются. И никто не хочет понять и помочь. И, что можно предать человека, ничего особенного для этого не делая. Просто не заметить, просто пройти мимо, просто сказать не то и не во время.
– Катя, ты мне скажешь, что случилось? С кем? С Зотовым? Или с Матвеем?
– Лешка Зотов в больнице. Взорвали машину, – Катя скинула сапоги, переобулась в тапочки и поднялась с пуфика.
– Катя, – остановила ее Светлана, когда та уже шла по коридору на кухню, – Скажи только одно: ты уже читала заговоры? Читала или нет?
– Да! Да! Света! Ну, почему ты меня не слышишь? Я же жить не смогла бы! Видела бы ты их троих! Холеные, довольные! Понимаешь, они мое счастье украли! Мое! Я могла быть женой Матвея, я могла бы родить ему ребенка! И мы с ним принимали бы у себя в доме друга Лешку Зотова! И я не подглядывала бы тайком за своей сестрой, карауля ее у подъезда дома! У меня уже внуки могли быть!
– Почему же ты не ушла от нас с Агафьей?
– Света, а ты меня помнишь ту? Без лица, без души, без желания жить? Ненависти даже не было! Пустота. И куда мне с этим всем было идти? И зачем?
– Но позже, после операции?
– Сколько мне уже было? Почти тридцать. И еще. Сейчас на мне не мое лицо. Это чужая маска. Я к нему привыкнуть до сих пор не могу. Вроде бы, сходство с фотографией на паспорте идеальное, но как тебе объяснить? То мое лицо принадлежало беспечной девушке. Та девушка радоваться умела, любила всех вокруг, хотела учиться, замуж хотела. И все эти простые желания были написаны на ее лице. А сейчас… Мне пятьдесят, а кожа тридцатилетней. А в душе мне все девяносто. Никакой гармонии. Правильно Агафья мне говорила: молодость должна уходить вовремя. А я к вам попала уже старухой. Вроде, и жить еще не жила, а уже дальше ничего нет. Вроде за двадцать первых лет я уже свое все пережила. Дальше только тело живо.
– Но ты же людям помогаешь! Разве этого мало?
– И ты их лечишь! И что? Одна, всю жизнь одна! Ты даже не знаешь, что такое ласки мужчины.
– Я не могла…Ты же знаешь…
– Да, я знаю! А ты не поняла до сих пор, что Агафья нарочно так тебе сказала, чтобы ты и думать не смела?! Ей нужно было тебе дар передать. И нужно было, чтобы ты этим даром пользовалась. Настоящая ведьма одинока.
– А Агафья? Она же замужем
– И что? Муж рано умер, освободил ее. Она только после его смерти в полную силу ворожить начала. Она мне об этом не раз говорила.
Светлана промолчала. Катя в последнее время очень изменилась. Как вступила в это ведическое общество, так и не понять ее стало. Они тридцать лет вместе. И никогда она так не злобилась. Ни на кого. Чем они там занимаются с этой Пионовой? И деньги огромные Катя туда относит. По тридцать тысяч за семинар! И зачем ей эти семинары, Агафья и так ее всему научила? Катя – травница уникальная. Даже она, Светлана, так травы не знает, хоть и жила с Агафьей дольше. У нее вся сила в руках. И в молитвах. И в любви к людям. Без этой любви не дойдет до человека помощь Божья.
– Катя, скажи, а что вы на семинарах изучаете?
– Не могу тебе сказать, сама приходи, узнаешь.
– Я не пойду. Разве тебе мало того, что ты знаешь?
– А что я знаю? Травинки – былинки? А настоящая, сильная магия? Неужели тебе не интересно, как заговоры работают? Как человеком управлять можно? Его жизнью? Не хочешь понять?
– Катя, Катя, ты хоть представляешь, куда это может завести?
– И куда? Я просто сильнее стану. И помогать людям смогу более эффективно. А не травками поить.
– Так ведь любая магия наказуема! Не боишься?
– Я?! Не смеши меня. Что ты знаешь об Агафье? Тебе никогда не приходило в голову спросить ее, отчего она в глуши прозябает?
– Она там родилась.
– Нет, Светочка! Агафья родилась здесь, в городе. Спроси, откуда она мне деньги на операции нашла? Что, не задумывалась никогда? Квартиру свою городскую она обменяла на однокомнатную с доплатой. Ту, в которой и родилась. И жила с родителями. Не знала?
Светлана отрицательно покачала головой.
– Не обижайся, но Агафья тебя всегда считала блаженной. И боялась за тебя очень. Любила она тебя, как дочь. А я для нее кто? Поэтому мне все рассказала. Про себя, про то, как в деревне оказалась. Отец убил ее мать, потом себя. Вот ее бабушка и забрала в деревню. В городе остался старший брат. Он только из армии пришел. Когда она мне деньги на операцию предложила, я ведь сразу поинтересовалась, откуда. Я же видела, что она денег с людей не берет. И не брала никогда. Она ответила, что брат умер, квартира осталась. И остальные деньги на моем счете лежат. Так она захотела.
– Теперь понятно, почему она мне отказала. У меня же видишь, какие хоромы?
– Да, она хотела, чтобы ты, если что со мной случится, имела хотя бы квартиру.
– Мне всегда казалось, что Агафья и деньги – это вещи несовместимые.
– А жили вы, а потом и мы, на что?
– Люди продукты приносили. Пенсия за мужа у нее была, мое пособие. Потом я вязала варежки, шали, а соседка продавала в городе.
– Ну, да. Только ей еще брат давал.
– Почему же он никогда к нам не приезжал?