Клевер и Трубка Мира
Шрифт:
Сигнальщик внизу делает знак - первый пошел. Стоящие на страховке ребята напряглись и начали выбирать веревки. Прошло все на удивление гладко: страхующие, возможно, в силу своей неопытности, не стали дожидаться экстремальной ситуации и делали то, что обычно при страховке считается ошибкой - тянули изо всех сил. Леня только присвистнул, когда висящий каракатицей буровик вдруг принял вертикальное положение и, почти не касаясь ступеней, быстро полез наверх. Там его отцепили от страховочных концов, привязали их к репшнуру, который он вытянул на спине, и сбросили страховочные веревки вниз. Репшнуром их вновь затянули в пещеру.
Остальные подъемы прошли точно также, то
– А что же вы про клад ничего не спрашиваете?
А что спрашивать,- отвечает Дима,- сейчас сами и посмотрим.
Несмотря на строжайший запрет Одесского, не могло быть и речи о том, чтобы упустить такой случай и не проверить пещеры. О причинах задержки потом можно было что-нибудь насочинять. Андрей взглянул серьезно:
– Вы там, Димыч, поосторожнее...
– А что там такое?
– Сами увидите, тут недалеко - второй поворот направо и вверх.
Отправив Андрея, Дима и Леня включили закрепленные на касках светильники и пошли в глубину пещеры. Основной ход был сырым, под ногами чавкала грязь, на стенках по налету глины было видно, до какой высоты поднимается в паводок вода. Прошли первый поворот, подошли ко второму. Повернули и попали в резко поднимающийся вверх, совершенно сухой ход, дно которого было устлано белым песком. Метров через тридцать ход привел их в зал, диаметром около пятидесяти метров и высотой не менее десяти. Весь он был уставлен деревянными с металлическими защелками ящиками, между которыми были оставлены ровные проходы. На каждом ящике красовался немного угловатый орел, держащий в когтистых лапах свастику. Дима щелкнул замками, поднял крышку и увидел ряд аккуратно обернутых промасленной бумагой артиллерийских снарядов.
Когда через полчаса Дима вылез наверх, к нему подошел Одесский:
– Там, что, правда, снаряды? Вы видели?
– Да, Игорь Абрамович, правда, хоть вы и не разрешили, но нужно же было удостовериться, - схитрил Дима, решив не говорить, что Андрей им про снаряды ничего не рассказывал.
Оставшиеся три недели практики работа шла своим чередом, только военных в Куйбышево стало много. Приезжали и уезжали экскаваторы и тяжелые грузовики, даже вертолеты на "Утюг" садились. Со стороны пологого склона входы в пещеры вначале откопали, затем укрепили склон выше них, а после окончания работ залили бетоном. На что Александр Иванович философски заметил: "Могли бы и не стараться - через пару сотен лет все равно промоет".
Около костра по вечерам только и разговоров было, что о немецком складе. Непонятного в этой истории было, конечно, много. Прежде всего - как это буровики так легко нашли и пещеры, и склад, а местные там так ни разу и не побывали. Известно, конечно, что... буровикам... всегда везет, но все же всем хотелось знать подробности. Об этом Григорий и спрашивал Свету. Она сказала, что о том, что на дальней стороне "Утюга" могут быть пещеры, в поселке догадывались, но никто их, как место, где мог быть спрятан татарский клад, всерьез не рассматривал. Во-первых, это было далеко от поселка. Так можно было предположить, что клад спрятан в любом месте в Крымских горах - пещер в них немало, все не облазаешь. Во-вторых, классических входов в пещеры в виде гротов или более-менее больших отверстий там не было. В лучшем случае это были щели между глыбами, которые могли закрыться в любой момент. По этой причине место это считалось очень опасным, и никто туда не совался. Предполагалось также, что, если даже там и есть пещеры,
У Светы, была подружка, а у той сестра, муж которой был военным и участвовал в эвакуации немецких боеприпасов. Подружка эта сказала, что военные собираются послать письмо от Министерства обороны в Ленинградский Горный институт с благодарностью за находку немецкого склада оружия и с просьбой поощрить отличившихся студентов и преподавателей. Было ли такое письмо, поощрили ли преподавателей, история умалчивает. Студентов точно не поощрили. Наверное, в воспитательных целях. Обо всей это истории старались никогда больше не вспоминать. Может быть, компетентные органы поспособствовали.... Попробуйте сейчас поспрашивать о тех событиях их участников - никто не сознается.
Через три недели на вокзале в Бахчисарае толпа студентов ждала ленинградский поезд. Только, Дима, Леня, Гриша и Нина ехали в другую сторону - в Кропоткин, а затем в Адлер, в Воронцовские пещеры. Опять нет денег, и надежда только на старшекурсников, которые должны приехать со своих практик с набитыми карманами. Говорят же: "Не будь миллионером - будь горным инженером". Только вот никто из них в пещеры тогда так и не приехал - из-за холерного карантина. Но к нашим событиям это уже не имеет отношения.
Через три года, в конце четвертого курса Григорий встретил в институтском коридоре Таню Апельсину:
– Таня, мы с Лешей Горшковым тебе восемь рублей должны. Помнишь, на практику в Крым ехали?
– Да ладно...,- с надеждой в голосе отвечает Таня, - вы же моего Андрюшу спасли.
– Не мы - это Димыч с Ленькой, - говорит Григорий и, протянув руку, возвращает старый долг.
2010г.
– ----------------------------------------------------------
Крымская геологическая практика занимала в то время, так же как и теперь, особое место в жизни студентов геологических специальностей. О ней не могут не вспоминать ни молодые, зеленые еще, выпускники, ни пенсионеры, собирающиеся на 50летие окончания ВУЗа. Поэтому в студенческом фольклоре разных лет и разных геологических институтов она занимает особенное место. Возможно, приведенные ниже незамысловатые образцы самодеятельных стихов и песен помогут читателю хоть в небольшой степени приобщиться к этому незабываемому для каждого бывшего студента-геолога празднику, под названием Крымская практика.
НАМ ПОМНИТСЯ В ПРОХЛАДНОМ.*
Нам помнится в Прохладном,
А может не в Прохладном,
А может где-то рядом,
А может и не там
Стоял прекрасный лагерь,
А может и не лагерь,
А может не прекрасный,
А, может, не стоял.
И жили там студенты,
Профессора, доценты,
Водители - любители
И повар Михаил.
И все они работали
Аж до седьмого пота там,
А кто-то где-то пиво пил,
Маршрут он закосил.
А если заболеешь,
В маршруте ласты склеишь,
В медпункте избавления
Тебе никто не даст:
Сестра тебя разденет,
Обмажет вазелином,
А в справочке напишет -
Детский паралич.
Потом наклеит пластырь,
А, может, вставит клизму,
А, может, аскорбинку даст,
А, может, и не даст.
Придешь домой с маршрута
Усталый, грязный, потный,
Захочешь ты помыться,
Принять горячий душ.