Клеймённые
Шрифт:
Молча оглядела входную дверь из квартиры, которая отдалялась все дальше и дальше. Бежать? А куда? Везде найдет. И единственное, что могла от себя сделать — попытаться испортить ему удовольствие.
И чтобы целовал — не хотела, и чтобы заботливо укладывал на кровать — тем более. Я молчала, пока Гектор включал светильник на стене и захлопывал дверь в комнату, оставляя нас в интимной обстановке полумрака. Попутно разувался, снимал через голову толстовку, футболку и смотрел на меня, лежавшую на темном покрывале. Скорее всего на тело, представленное любопытному взору.
Я же не могла ответить взглядом.
Порадовалась, что Гектор остался в штанах, хоть не смущал. Сама забота... Как в нем могла сочетаться нежность и жестокость? Для меня плохо сочеталась.
Когда присел на кровать, сминая матрас весом, взял за макушку, за мокрые пряди волос, подтягивая мою голову для поцелуя, я машинально вырвалась, отчего Гектор мазнул языком по краешку губ и щеке.
Наверное, взбесила. Раздался утробный рык, напоминающий рев зверя.
— Эй! — грубо развернул за голову, безотрывно глядя. Приблизился почти нос к носу, сверкая недовольными карими глазами, которые продолжали гипнотизировать и подчинять себе. — Смотри на меня!
Чувствовала недовольство, в его пальцах, с силой сжимающих волосы, в ладони жестко придерживающей за макушку, и в напряженном теле. Оно напряглось, натянулось, мышцы отчетливее выступили на второй руке, которая опиралась на кровать рядом с моими бедрами.
— Не хочу... — тихо ответила, не отрывая от него взгляда. — Не хочу...
Как теперь довериться этим глазам, которые невзирая на мольбу закрыли дверь за решеткой и оставили одну во тьме, ну прям как мой папа. В наказание неизвестно за что.
Как теперь довериться его рукам, которые позорно закрыли в той темной клетке. Как дикую тварь, не имеющую права выбора или слова.
Как, Гектор? Хотелось спросить у его глаз. Но вместо этого произносила «не хочу», как заведенная. Пока не завладел моим ртом, не запустил язык глубоко внутрь, лишь бы заткнуть вырывающиеся слова. Наказывал языком. Потом аккуратно положил мою голову и спину на прохладное покрывало. Сам лег рядом, рукой поддерживал голову, лежал полу боком и смотрел на мое тело. А я на его пальцы, ладонь, которая проверяла меня на мягкость и гладкость. Она шершавая легла на грудь, погладила сосок, заставив его насильно сжаться.
Не хочу ... не хочу...мысленно повторяла, закрывая глаза, стараясь исчезнуть из этого места. Подальше от больших рук, которые посадили в клетку. Сейчас нежно гладили, а потом запрут в темноте.
Палец медленно изучал мой живот, заставляя сжиматься мышцы в тугие прочные узлы, дальше двинулся вдоль узенькой тропинки волосков по направлению вниз. Медленно-медленно, наслаждаясь контролем, а потом палец легко раздвинул складки между ног и нырнул глубоко-глубоко внутрь, опять задевая какую-то болезненную ниточку или скорее девственную преграду.
Отчего я потянулась назад, желая сбежать подальше от ласки.
Гектор не дал вырваться, зажал другой рукой, присаживаясь на кровать.
— Хорошая девочка, — услышала довольные нотки от обнаружения моей девственности. А потом палец вынырнул и двинулся ниже, ниже и опять болезненный рывок «туда». Я резко опять подскочила. Дернулась назад, испуганно посмотрела на довольные губы.
— Расслабься, — прошептали они. — Не
И Гектор вновь поцеловал, медленно с наслаждением и не спеша, как будто вечность для нас...Какой не бойся? С этим словом и пальцами изучающими тело, и языком, ласкающим чуть ли не каждую часть тела, я лишь сжималась внутри в тугой комок оголенных нервов.
Как желать тебя дальше? Как не бояться? Как, Гектор?
Нет во мне больше ничего к тебе... только, наверное, страх... убил все хорошие эмоции, которые были к тебе. Посадив на цепь в тот день.
И оставил только безэмоциональное тело. Тело хочешь? Бери. Но мои эмоции больше не получишь, ты их жестоко убил, как и всё, к чему прикасаешься.
Я только сжималась от его рук, вздрагивала и натягивалась.
Как раздевался окончательно и надевал презерватив я не пожелала смотреть. Изучала стены комнаты, которые служили эту неделю убежищем. А сейчас замирала от простой истины: вот сейчас … еще секунда и возьмет меня. Руки поставил по бокам от талии, бедрами навалился сверху между ног, головкой члена потерся о немного влажные складочки. Хочешь не хочешь, но предательское колючее тепло я все-таки чувствовала внизу живота от непрошенных ласк.
— Черт, Диана, ты слишком напряженная, — услышала сквозь темноту.
Я закрыла глаза, чтобы не видеть Гектора, быть подальше. Если не физически, то хоть мысленно.
Почувствовала, как вставил головку члена внутрь меня, чуть-чуть растягивая. От неприятного давления я сморщилась и встала на локти. Веки распахнула, наконец, открыла. Невольно увидела темные глаза, которые сразу взяли в плен. Гектор навалился сверху телом, языком играясь внутри моего рта, облизывая, вынуждая отвечать, играть в любовную игру. И тогда же резко повел бедрами, максимально порвав меня внутри.
Мой вскрик потонул, захлебнулся в поцелуе, таком же глубоком, как и движения бедрами. Не стал ждать, не дал успокоиться, улечься волне боли, начав двигать бедрами, так же сильно, как и до этого. До конца вынимал член, словно давал глоток воздуха и тут же резко врывался до отказа, заставляя от каждого толчка болезненно охать, ногтями впиваться в его плечи с желание и ему причинить такую же боль.
Я вывернулась от поцелуя, убрала губы, дыша отчаянно, как будто не любили, а действительно резали с каждым ударом плоти о плоть. Гектору удалось еще глубже нырнуть в меня и задержаться в этом положении максимально растягивая, давя, тогда же укусила его за плечо, с силой сжав челюсть на мужской коже.
Мужчина вздрогнул от укуса. В ответ опять резко, как будто наказал, повел бедрами, возбуждая небольшие отголоски первой боли.
— Справедливо, — услышала на ухо смешок. — Кровь за кровь.
POV Гектор
Взял ее руки, вцепившиеся в спинку кровати намертво, зажал, чтобы не сопротивлялась и наращивал темп. Сильнее и сильнее подавал бедра, внутрь, глубже, без остатка взять Диану. Где никого не было. Быть единственным. Жестко владел девичьим телом, чтобы всегда помнила обо мне. Видел, как мышцы ее живота сжимались от каждого глубокого рывка бедрами, как закусывала губы. И болезненные стоны слышал, понимал, что это не наслаждение, а вязкая боль разливалась внутри ее тела, но остановиться не мог. Хотел быть в ней. Сильнее, глубже, чтобы слышать ее стоны.