Клеймо дьявола
Шрифт:
– Можешь за уголки взять, – разрешил Игнатьич.
Майор аккуратно взял блокнот. Обложка с перламутровым единорогом, парящим в облаках. Переливчатая радуга. «Dream come true» – леттерингом снизу.
– Я мельком смотрел, там записи разные. Явно девчачий блокнотик, – сказал эксперт.
– Но вот эту вот запись нам оставили. – Парфенов стал мрачен. – Игнатьич, блокнот по полной отработаете?
– Обижаешь, Кир Андреич.
– Итак, что мы имеем.
Кирилл стоял у окна своего
– Убитая Мацкевич Вероника Павловна, двадцать два года. Работала официанткой в ночном клубе «Пеликан». Жила одна в квартире, которая ей досталась от бабушки. Время смерти – ночь со вторника на среду, примерно около часа – часа тридцати. Причина смерти – механическая асфиксия. Плюс большая кровопотеря, осадненные раны, рваная рана на спине, многочисленные гематомы, разрывы кожных покровов, потертые раны от связывания, ну и так далее. Игнатьич на два листа описание сделал.
– А чем ее так? – спросил Гриша.
– Как и в случае с Лопатиной, скорее всего широкий кожаный ремень. Типа солдатского, – ответил Парфенов. – Так, что еще? Во рту обнаружены трусы, вероятно, убитой. Они служили кляпом.
– Изнасилование?
– Никаких следов, – качнул головой Кирилл. – По крайней мере ни на убитой, ни на кровати, ни где бы то ни было в квартире спермы не обнаружено. Может, себе в штаны спустил.
– Это что получается, если Мацкевич убили со вторника на среду, то это не Роднянский? – спросил Федя, до этого смотревший на перекидной календарь на столе Парфенова.
– Вот ты тормоз, – хмыкнул Город.
– Не Роднянский, – подтвердил майор.
– И че с ним теперь? – не унимался Егоров.
– Мы, – сделал ударение Парфенов, – с Роднянским закончили. Пусть им теперь занимается наркоконтроль.
– Фига на шару нарики палку срубили, – сказал Гриня. – А мы как всегда мимо.
– А тебе орден за операцию надо или медаль? – подколол Федор.
– Лучше бы премию…
– Закончили рефлексировать, – прервал подчиненных Кирилл. – У нас работы выше крыши, и Копылов лютует. Гриша, на тебе контакты Мацкевич. Все. Телефон, сети, мессенджеры. Федя, у тебя – знакомые, родственники, подружки, приятели, парни. А я сейчас в «Пеликан», потом к Копылову, к Игнатьичу еще заскочу, наверное. К шести вечера жду вас здесь же. Вопросы есть?
– Шеф, а у нас маньяк?
– Да, Гриша, похоже, у нас маньяк.
– Фигово.
– Может, и не маньяк, – запротестовал Егоров. – Ну, мы же не знаем, может, Лопатина и Мацкевич были знакомы? И у них был общий недоброжелатель.
– Недоброжелатель, – тихо повторил Гриня, не сдержав улыбку.
– И, короче, мог так девчонкам за что-нибудь отомстить. Лопатина, например, в «Пеликан» ходила сниматься, а ему отказала. А потом он к Мацкевич попытался клеиться, и она его отшила. Вот он их выследил и обеих наказал.
– Мотив,
«Очередное кровавое, поражающее своей жестокостью убийство было совершено в нашем городе. Один из тихих, благополучных спальных районов стал местом по-настоящему страшной расправы над молодой девушкой.
Убитой было нанесено в общей сложности более пятидесяти ударов ремнем. Девушка получила два перелома ребер, разрыв кожных покровов, ушибы мягких тканей. После нечеловеческих истязаний она была задушена.
С задержанного по подозрению в совершении аналогичного убийства, потрясшего город на прошлой неделе, сняты обвинения. Однако следствие выяснило, что данный молодой человек занимался распространением запрещенных веществ, и теперь его судьбой займутся представители антинаркотического ведомства.
С уверенностью можно утверждать, что в нашем городе действует серийный убийца, на счету которого уже две загубленные молодые жизни. Полные планов и мечтаний девушки погибли от жестоких побоев.
Достоверно известно, что полиция на данный момент не располагает никакими данными относительно того, кто мог совершить преступления. Это значит, что все мы не можем оставаться спокойными и безучастными. Мы, жители города, требуем от властей, от полиции решительных действий.
Лина Журавлева эксклюзивно для «Огней».
Коллеги уважительно поглядывали на Лину, когда она шла к редактору. Игорь Семенович встретил ее у дверей своего кабинета.
– Заходи! Заходи! Давай вот сюда вот садись. – Редактор усадил репортера в мягкое кресло у журнального столика. Насколько Лина знала, Игорь Семенович очень редко снисходил до подобного обращения. А уж о том, что он кому-нибудь из них в рабочее время наливал коньяк, не ходило даже легенд.
– Большие боссы довольны, – доверительно сообщил редактор, пододвигая женщине блюдечко с нарезанным кружочками лимоном. – Твой материал заходит на сотку. В сети вообще шум до потолка. Фотки – огонь. Инфу в пресс-службе дают, конечно, но у нас раньше выходит. Ты это, прям красава! Давай!
Игорь Семенович поднял пузатый бокал. Лина взяла свой, и редактор тотчас же, отсалютовав, опрокинул коньяк в широко раскрытый рот. Крякнув, забросил туда же кружок лимона вместе с кожурой. Журавлева сделала вид, что отпила. Было неуютно сидеть и выпивать с начальником.
– Ты вот скажи, кто у тебя в ментуре? Ну, чисто между нами, – подмигнул Игорь Семенович. – Да ты не волнуйся, я никому.
– У меня там очень хороший человек, – ушла от ответа Лина.
– Хахаль?
– Ну почему сразу хахаль?