Клеймо дьявола
Шрифт:
— Э… нет.
— Тогда позвольте откланяться.
Лапидиус стоял в своей еще тускло освещенной лаборатории и размышлял, что же предпринять дальше. Он только что вернулся домой, и надо было спланировать наступающий день. Вспомнив о мертвой голове в погребе, он решил как можно быстрее обследовать ее. Но для этого надо остаться одному в доме.
— Марта! Эй, Марта!
Прошло довольно много времени, прежде чем служанка, шаркая ногами, появилась из кухни.
— Чё, хозяин?
— Сегодня рыночный день. Поди купи курицу. Молоденькую и нежную. Очень
До Марты с заспанным лицом, наконец, дошло, что речь идет о еде.
— Да, хозяин. Конечно, хозяин. А я дак и не знала, что вы куренок любите.
— Теперь знаешь. Давай, иди.
Как только служанка исчезла, Лапидиус поднялся наверх к Фрее и с облегчением удостоверился, что она еще спит. Транквилизатор оказывал свое действие. Он спустился в кухню и вынул голову из погреба. Держа ее на вытянутых руках, вернулся к себе в лабораторию и поставил жуткий предмет на стол. Бездушный взгляд мертвых глаз снова поверг его в дрожь. Он приказал себе не обращать на него внимания и начал обследование именно с них. Веки были полуоткрыты, а глазные яблоки, несмотря на влажность в подполье, уже высохли и ввалились. Роговица помутилась и напоминала глаза несвежей рыбы. Лапидиус закрыл мертвые глаза и впервые внимательно осмотрел лицо. Когда-то это была прекрасная девушка с мягкими правильными чертами. А как зубы, такие же хорошие, как у Гунды Лёбезам? Он начал разжимать губы, когда в дверь громко забарабанили. Кто бы это мог быть? Явно не Марта. Он быстро накрыл голову тряпкой, а перед ней поставил стеклянного «медведя». Потом пошел на стук. Наученный горьким опытом вчерашнего дня, он приоткрыл дверь всего лишь на щелку.
— Именем города, откройте! — официальным тоном произнес Крабиль. — У меня имеются к вам вопросы.
— Ах, это вы! — Лапидиус подобрался. — Что же вы тогда не заходите? Вчера вы вошли не стесняясь. Хоть и без приглашения. Ворвались вместе с толпой и попортили мое имущество.
Начальник стражи скрестил на груди руки:
— Откуда вам известно?
— Думаете, если я потерял сознание, так ничего и не знаю?
— Я ничего не думаю. Установлено, что вчера утром над вашей дверью висела мертвая голова, обнаруженная стариком Хольмом. На лбу присутствовали инициалы Фреи Зеклер. Неопровержимое доказательство того, что ведьма снова принялась убивать. Я спрашиваю вас: где теперь череп? Пусть он и не опознан, тем не менее должен быть предан земле.
— Тут я с вами согласен, Крабиль. И очевидно, кто-то снял и унес эту голову. Другого объяснения нет.
— Это слишком простое объяснение. Я спрашиваю вас: знакома ли вам убитая?
— Нет. Если бы это было так, я бы давно поставил вас в известность.
Страж порядка, полный сознания собственной значительности, покачался на носках.
— Разумеется, вы также не знаете, у кого теперь эта голова?
— Ну, Крабиль, совершенно точно, не у Фреи Зеклер. Однако, если желаете, можете спросить ее сами.
Лапидиус, оставив входную дверь открытой, повернулся и пошел в лабораторию. Начальнику стражи не оставалось ничего другого, как последовать за ним.
— Э… Фрея Зеклер у вас в доме? — он покусал губы.
— Хотите сказать, что все обыскали и не нашли? Ну так, вы плохо
Лапидиус присел на краешек сломанной кровати. «Что, сунул нос во все дыры, а потом доложил судье, что Фрея сбежала. Может, ты даже установил слежку за моим домом, может, даже дежурил всю ночь в надежде, что она вернется, — злорадно подумал Лапидиус. — Только вот просчитался. Тем глупее сейчас твоя морда. И поделом!»
Крабиль снова надулся и изрек суровым голосом:
— Я вам, господин, не верю. Можете мне не рассказывать. Фреи Зеклер здесь нет, ведьма сбежала, а вы содействовали ей в этом. Судья Мекель того же мнения, и сегодня же он вас…
Начальнику стражи пришлось заткнуться, потому что Лапидиус предостерегающе поднял руку:
— Судья Мекель мне ровным счетом ничего не сделает. А вот вам он еще сегодня задаст пару неприятных вопросов. Помяните мое слово.
Лапидиус наклонился к отверстию теплового канала и крикнул:
— Фрея! Фрея, ты меня слышишь? Фрея-а-а-а! — «Только бы она не спала!» — воззвал он к небесам.
— Да.
— Надеюсь, ты уже оправилась, после всего, что случилось вчера?
— Сволочи. По гроб жизни не забуду, как они тут хозяйничали! — ее голос звучал глухо и слабо.
— Все прошло. Сейчас я поднимусь к тебе и принесу воды.
— У меня все болит. А во рту будто прошлись каленым железом.
— Потерпи еще немного, скоро приду.
Лапидиус поднялся и посмотрел Крабилю прямо в глаза. То, что он увидел, его порадовало. В глазах начальника стражи стоял страх. Голый страх.
— Ведьма… я… я… но… — у Крабиля не хватало слов.
— Как вы поняли, Фрея Зеклер находится в доме. Если желаете, можете посмотреть собственными глазами. Она, правда, сейчас неважно себя чувствует, но…
— Нет!
— Так я и думал. — Лапидиус двинулся к двери. И снова стражу порядка не оставалось другого выбора, как только поплестись за ним. — Ищите вашу мертвую голову в другом месте. И если вы уже в состоянии выполнять ваши обязанности, потрудитесь также найти повозку Фреи Зеклер. Это ее собственность, и она стоит немалых денег. Полагаю, вы ее еще не обнаружили?
Крабиль развернулся и бросился прочь.
Лапидиус вливал Фрее по глотку воды. Дело продвигалось медленно, потому что каждый глоток давался ей с трудом. Когда кружка была пуста, он спустился на кухню за приготовленным отваром. Он между тем уже достаточно остыл. Вообще-то его полагалось пить горячим, чтобы усилить потоотделение, однако Фрея, с ее воспаленной полостью рта, горячее пить не могла. Когда и отвар был полностью выпит, Лапидиус сказал:
— Надо присыпать известковым порошком твои язвы. Открой рот.
Фрея послушалась.
Он вывернул ее губы наружу и внимательно осмотрел их. Возле язв, обильно усеявших слизистую, десны имели синюшный цвет. Скоро у нее выпадут первые зубы.
Она пошевелила губами, пытаясь что-то сказать.
— Тихо, не двигайся. — Он присыпал порошком язвы на внешней поверхности губ. — Струпья на гнойниках лица и по телу почти везде отвалились. Твои ногти тоже выглядят вполне прилично. А как дела с головными болями и болями в животе?
— Сегодня ничего. Только у меня совсем нет сил.