Клеймо

Хоули Филип

Люк просмотрел электронную почту вместе с той, что видел в пятницу. Затем проверил папку удаленных сообщений. От Кейт ничего не поступало. Куда же подевалось ее письмо?

Утром он уже успел поговорить с одним из программистов, и тот согласился поискать в почтовом сервере больницы входящие сообщения с адресом отправителя, содержащего последовательность букв в фамилии ТАРТАЛЬЯ, сразу предупредив, что и своей работы хватает: раньше понедельника, а то и вторника не получится.

Люк позвонил в «Зенавакс». Толку от

оператора, которая не слышала о судьбе Кейт, не было вовсе. Если он хочет поговорить об электронной почте, пусть перезвонит в понедельник. И нет, она ни в коем случае не будет беспокоить домашнего секретаря Тартальи — сегодня выходной.

Он приподнялся в кресле и нажал на телефоне кнопку «Голосовая почта». Сообщений было три. Два — от жаждущих узнать побольше о драке. Под напускным беспокойством проглядывало назойливое любопытство. В третьем пытались выяснить, не желает ли Люк поучаствовать в симпозиуме по наркотикам. Лет, он не желает. От Кейт сообщений не было.

— Маккена!

Люк склонил голову набок. В дверях стояли Барнсдейл и какой-то незнакомец, который одним глазом шарил по кабинету, а вторым наблюдал за Маккеной.

Барнсдейл показал пальцем вниз — в сторону холла:

— Пойдем с нами.

Люк проследовал в укромную комнату для переговоров. Второго человека он не знал, По костюм с отливом внушал опасения.

Захлопнув дверь, Барнсдейл взял быка за рога.

— Рабочий комитет медиков проголосовал за временное отстранение тебя от работы в клинике — до окончания расследования. — Барнсдейл подождал ответа, но, ничего не услышав, продолжил: — Отстраняешься немедленно, натри недели. Если, конечно, наше расследование не потребует дальнейших действий.

Люк молчал.

— Может, хочешь что-то сказать? — спросил Генри.

— Обычно этот вопрос задают до того, как отстраняют от работы.

Барнсдейл стиснул зубы.

— У тебя была возможность вчера вечером. Но ты ее не использовал.

Люк взглянул на Костюм, затем на Генри.

— Ясно.

Костюм взял слово:

— Наша юридическая фирма представляет больницу в некоторых вопросах, и доктор Барнсдейл попросил меня посодействовать в качестве юрисконсульта комитета, занятого изучением инцидента. У вас есть возможность представить свое видение фактов. Хочу вас заверить, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы решить вопросы быстро и справедливо.

Люк тщетно пытался понять, куда же смотрит адвокат: на него или на дверь за собственной спиной?

— Пока вы печетесь о моем благополучии — кто заботится о ребенке?

— Каком ребенке? — удивился Барнсдейл.

— Дочери Эриксона. Той самой, которая выглядит как груша для бокса. Что, если в один прекрасный день вдруг окажется, что она мертва?

— Этим занимается Департамент по делам матери и ребенка. Они компетентны и отлично справляются с обязанностями. Вот у кого и тебе не мешало бы взять урок.

Люк

справился с гневным всплеском.

— Что-нибудь еще?

— Я надеюсь, вы подумаете и о позиции больницы в данном вопросе, — сказал адвокат. — Конечно, мы тоже, как и вы, желаем девочке только добра, но у больницы весьма деликатное положение, и дальнейшие провокации в отношении семьи Эриксона не помогут ни вам, ни больнице.

— Вы это о чем?

— Возможно, вы ошибаетесь насчет Эриксона. Не исключено, что есть и другое объяснение тому, что вы видели. — Взгляд адвоката пополз в сторону Генри. — Не хотелось бы опережать события, но…

— Вот что я вам скажу, — не выдержав, перебил Люк. — Давайте-ка притворимся, что вы не собирались просить меня подписать отчет департамента по этой девочке. Думаю, что только так мы сохраним учтивый тон беседы.

Барнсдейл свирепо посмотрел на врача.

— Помните, Генри? Каждый должен заниматься своим делом.

Люк повернулся и вышел из кабинета.

Далеко Маккена уйти не успел: в коридоре к нему бочком подошла Меган.

— Можно тебя на минуточку?

— Не вовремя, Меган, — ответил он, замедляя шаг. — Хочешь спросить про Хосе Чаку? Пока не знаю. Вскрытие назначено на завтра.

— Я не об этом. — Она мягко потянула его за локоть.

За последние три месяца она впервые дотронулась до Люка, и тот невольно остановился.

Меган не томила.

— О Кейт. Раньше я ничего не говорила, было много посторонних, и все как-то не до этого. Но… Хочу, чтобы ты знал: я очень сожалею о том, что случилось.

Она отвела глаза, как всегда, не выдержав прямого взгляда. Люк так и не привык к такой замкнутости, едва напоминавшей о потерянной любви.

— Спасибо, Меган. У меня все в порядке.

За спиной прошла медсестра. Они, не сговариваясь, проводили ее взглядом.

— Ну вот, собственно, и все, — чуть подняв плечи, сказала Меган и собралась уходить.

— Я слышал, когда Кейт принесли в операционную, она была еще жива, — обронил Люк.

Меган обернулась.

— Мы сделали все, что было в наших…

— Знаю. Я не об этом, — перебил Люк. — Была ли она в сознании, говорила ли что-нибудь?

Меган покачала головой.

— Одна из пуль пробила голову навылет. Тело было парализовано.

— А те люди, которые отнесли ее в отделение? Упоминали о том, как это произошло? Кто-нибудь видел убийцу?

Неожиданно выражение лица Меган изменилось. Поискав глазами его взгляд, она наконец ответила:

— Нет.

Люк кивнул в пол:

— Понятно.

— Оставь это полиции, Люк. Не надо глупостей, — сказала Меган и залилась краской.

Оба понимали, что это предостережение запоздало на три месяца. Люк уже осознал, насколько колоссальной была глупость, которая стоила доверия этой девушки — и любви.