Клеймо
Шрифт:
Поначалу обрывки речи генетика казались ей бессвязным бредом. Но со временем Меган стали попадаться повторяющиеся фразы и слова: малярия, Т-лимфоциты, яичники, половые клетки. И непонятное слово «чеган».
Как сквозь сито, Меган просеивала горячечную речь Качински, пытаясь разгадать назначение лесного комплекса. Бандиты, похоже, не обращали внимания на его бред, косвенно подтверждая то, в чем она и не сомневалась. Выживет пациент или умрет, не важно. Как только судьба генетика определится, ее убьют.
Ясно, что Качински им зачем-то очень нужен.
Лептоспироз считался тропической болезнью, но реагировал на самый обычный антибиотик. Еще несколько часов Меган не догадывалась о том, что мозг пациента разрушен спирохетой. Воспаление мозга мог вызвать и энцефалит, но пока судить об ущербе было слишком рано.
— Как вы себя чувствуете? — послышался голос отца Джо.
— Превосходно, — ответила Меган, продолжая смотреть в окно.
Под священником скрипнул стул.
— Могу я чем-нибудь помочь?
Она развернулась.
— Помогите понять, почему я так стараюсь, чтобы спасти его жизнь, и надеюсь, что он вот-вот умрет?
Отец Джо вдруг наклонился вперед, стиснув грудь руками.
Меган бросилась к священнику, поудобнее усадила на стул, схватила кислородную маску Качински и приложила к лицу отца Джо.
— Извините, святой отец. Расслабьтесь и дышите. — Меган склонилась над ним. — Я такая идиотка. Не обращайте внимания.
Под маской мелькнула улыбка старика.
Внезапно шипение прекратилось.
Меган обернулась.
Перекрывая подачу кислорода, Кальдерон закручивал вентиль на баллоне.
— Вот ублюдок! — крикнула она. — Ему нужен…
— Это кислород для доктора Качински, — поднял указательный палец Кальдерон. — Еще раз поймаю, священник умрет. Понятно? — Он замолчал, но ответа не дождался. — Отлично. А теперь расскажите о пациенте. Как его самочувствие?
— Слишком рано делать выводы, — отрезала Меган.
— Так чем он болен?
— Геморрагическая лихорадка, — соврала она.
— Это опасно?
— Очень, — ответила Меган. — И вот еще что. Предупреждаю сразу: заразиться может любой, потому что переносчик болезни — комары.
Если она права насчет диагноза «лептоспироз», то оба утверждения неправда.
Кальдерон не спускал с нее глаз.
— Думаю, ты врешь. Меган выдержала его взгляд.
— Вы же ясно дали понять, что я умру. Поэтому ваше недоверие котируется не слишком высоко. Рано или поздно, хотите не хотите, посетителей этой комнаты может укусить комар, сосавший кровь у доктора Качински. Поступайте дальше, как заблагорассудится. Меня не волнует.
На самом деле именно это сейчас и волновало Меган. План побега, каким бы глупым и безнадежным ни казался, зависел от охранника — будет он в комнате или нет. Замысел опрометчив, шансы на успех минимальны, но все-таки есть.
На поясе Кальдерона громко зажужжал массивный телефон. Он вытащил из кармана рубашки
Выслушав доклад, Кальдерон сказал:
— Не упускайте его из виду и не подходите слишком близко. — Последовала пауза. — Этот парень опасен. Даже без оружия. Если навалитесь толпой — положит всех до одного. — Кальдерон посмотрел на часы. — Сейчас я уезжаю. Следуйте за ним и вбейте всем в мозги: ничего не делать, пока не вернусь.
Кальдерон нажал на кнопку и медленно снял наушник. Взгляд его блуждал, ведомый далекой мыслью.
Несмотря на тридцатиградусную жару, Меган почувствовала на шее ледяной холодок.
Когда Люк добрался до речной переправы, он понял, что стоит на правильном пути. Все в точности, как описывал Пако. На островке, в месте слияния двух рек, рос огромный баньян. Когда он брел через речку по колено в воде, с кроны дерева вспорхнула стая птиц.
Переправившись на другой берег, он оставил плотные джунгли позади и вошел в дождевой лес, который встретил его, как вестибюль роскошного отеля — странным сочетанием откровенности и интима. Над головой, метрах в тридцати, густо сплетались ветви и лианы, пропуская тонкие лучики сумрачного света. Под ногами стелился ковер из мха и торчали редкие стебли молодых побегов.
Почти три часа назад он покинул Пако и надувшегося Фрэнки, которым пришлось идти на рандеву со священником. Если верить индейцу, охраняемый объект, где Пако видел грузовик похитителей Меган, совсем близко.
На лес опускались пурпурные тени заката. Наступало время суток, когда глаза напрягаются, чтобы привыкнуть к тускнеющему свету, и уровень кортизола в организме — а вместе с ним и внимательность — снижается. Когда охранников после монотонной службы отвлекает чувство голода. Преимущества Люка казались песчинками на чаше весов, но добавить пока было нечего.
Люк сел, прислонившись спиной к дереву, и вытащил из наплечной сумки оружие грабителя. Грязный пистолет давно никто не смазывал. Он нажал на скобу и выкатил семь пуль из обоймы на ладонь — весь наличный арсенал.
Люк быстро разобрал оружие, прочистил рубашкой и снова собрал. Затем пригнулся и, прячась в тени, короткими перебежками двинулся от дерева к дереву, оглядываясь вокруг при каждой остановке. Перед тем как ночь погасила последний луч света, он дважды успел заметить свежие следы на мокрой траве. Ни один не принадлежал человеку.
Застрекотали сверчки. Вдалеке, неуверенно мигнув, вспыхнул ровный янтарный свет прожектора, метров за четыреста к востоку.
Люк упал ничком.
Когда он полз по ложбине, в предплечье вцепилась маленькая многоножка. Люк остановился и стал ждать, когда она улетит. Вместо этого тварь поползла вверх по руке и устроилась на плече.
Люк двинулся дальше.
Внутри комплекса в два акра, огороженного сеткой с колючей проволокой наверху, виднелись три здания. В двухстах метрах от объекта он засек людей — одного, затем второго. Патруль.