Клин клином
Шрифт:
Я сидела на диване поджав ноги, обложив себя подушками, курила сигарету за сигаретой и полным ненависти взглядом испепеляла игравший в молчанку телефон. Мыслительные способности у меня напрочь атрофировались. Для пущей остроты ощущений к терзавшим мою душу страстям присоединялись ещё и угрызения совести — нет-нет да и напоминали вкрадчивым шёпотом, что пора мне с сердечными моими муками закругляться, не мешало бы наконец и статью дописать.
"Эстетика интерьера влияет…” На что влияет эстетика интерьера? Куца он все-таки запропастился? Может, задержался в поездке? Тогда, конечно, другое дело. “…на повышение культурного уровня…”
На коммутаторе уже знают мой голос. Все в гостиничной регистратуре знают мой голос. Нет, не могу, не буду. “Интерьер следует проектировать с учётом потребностей…” Каких ещё потребностей? А черт его знает, таких, каких надо. Может, кто-нибудь другой за меня позвонит?.. Кто угодно, лишь бы не я. Попросит соединить и проверит, на месте ли он. И конец неизвестности! Гениально, но кто? Придётся ведь с ним о чем-то заговорить, все должно выглядеть натурально, не дай бог заподозрит, что этого человека подослала я. Для натуральности можно, например, спросить, не записан ли у него на дверном косяке телефон, дескать, приятель занимал эту комнату три недели назад и записал номер на двери, такая у него, понимаете, дурацкая привычка… А что, вполне правдоподобно, где только люди не умудряются записывать телефонные номера!..
Я взялась за трубку, дважды в спешке ошиблась, крутила диск, слушала гудки и заклинала:
Галина, будь дома, будь дома…
Галине я не звонила месяца четыре, не меньше, но какая разница! Это единственная моя подруга, пригодная для такой роли, кроме Янки, конечно, но Янки точно нет дома… Галина, отзовись…
Она отозвалась. И очень обрадовалась, заслышав мой голос. Не слишком распространяясь, я сразу перешла к сути, правда, начала с конца. Я сказала:
— Слушай, Галина, представь себе такую ситуацию. Три недели назад в гостинице “Варшава” жила одна твоя знакомая, она приехала из Щецина, и ты дала ей номер телефона другой твоей знакомой, а она записала его на дверном косяке, потому как ничего другого под рукой не нашлось. И вот сейчас тебе позарез нужен этот телефон, а он у тебя не записан, или ты потеряла записную книжку. Очень тебя прошу, позвони в гостиницу “Варшава”, свяжись с комнатой номер триста тридцать шесть и, если там кто-нибудь отзовётся, попроси посмотреть этот номер на косяке…
— Ничего не понимаю, — растерянно сказала Галина. — Какой номер на косяке, какая знакомая из Щецина? Нет у меня там никакой знакомой.
— Но могла бы быть. Могла приехать и записать. Какая тебе разница? Трудно, что ли, позвонить и спросить, язык отсохнет? А у меня, к твоему сведению, от этого жизнь зависит.
— Тогда почему ты сама не позвонишь? Почему я?
— Потому что там знают мой голос.
— Пускай тогда звонит эта дама из Щецина.
— Она не может, то есть её в природе не существует, я её придумала.
— Если не существует, то о чем разговор? Прости, до меня никак не доходит.
Делать нечего, пришлось объяснить ей с самого начала. Объяснение получилось у меня на редкость бестолковое и невразумительное,
— Знаешь, мне как-то неловко, — сказала она неуверенно. — У меня такие вещи не получаются. Я ведь с тем человеком совсем незнакома. А вдруг он меня пошлёт куда подальше?
— Во-первых, какое тебе дело, сама говоришь, что вы незнакомы. А во-вторых, не пошлёт, это очень симпатичный человек, интеллигентный, из хорошей семьи. Звони!
— Погоди… Прямо вот так, с бухты-барахты… Дай подумать…
— Чего думать, звони!
И тут из трубки вдруг раздался удивительно приятный, мягкий мужской голос:
— А зачем вам все это?
— То есть как зачем? — машинально отозвалась я.
— Для вас это так важно?
— Ну ясно! Небось по пустякам я бы не валяла дурака.
— Тогда, быть может, я вам помогу? Сдаётся мне, вашей собеседнице это не совсем удобно.
— Галине-то? — снова машинально переспросила я.
— Господи Иисусе! — пискнула Галина, обретя наконец дар речи. — Что происходит?
— Ничего, не обращай внимания, просто человек случайно подключился, ко мне то и дело кто ни попадя подключается. Так ты сама позвонишь или пускай он?
— А ты что, знаешь его?
— Откуда? Впервые слышу.
— Вы меня, милые дамы, извините, — вмешался тот же голос. — Я действительно подключился совершенно случайно. Набрал номер и невольно услышал ваш разговор, он меня настолько заинтересовал, что я позволил себе дослушать до конца. Виноват, но заслуживаю снисхождения. Ну так как, прикажете звонить? Номерок я уже записал.
— Право, не знаю… Галина, а ты что думаешь?
— Я ничего не думаю, я ошарашена.
— Ну вот видите, ваша подруга ошарашена, придётся вам эту миссию возложить на меня.
— Галина, решайся, ты или он?
— Да уж пускай он, только я теперь и вовсе ничего не понимаю…
Нервы у меня были в таком раздрызганном состоянии, что мне стало все равно.
— Ну ладно, — отрешённо сказала я. — Неизвестно, какой он с виду, но по голосу человек вроде бы приличный. А как, простите, я узнаю результат?
— Вы мне сейчас продиктуйте свой номер, и я вам незамедлительно перезвоню.
— Нет, уж лучше наоборот.
Все-таки остатки здравомыслия во мне ещё сохранились, сумела сообразить, что первому попавшемуся не стоит выкладывать свои координаты.
— Видите ли, со мной связаться непросто, да и вообще мне это несподручно. Но я не навязываюсь, раз возникли какие-то сомнения, тогда, конечно, незачем, забудем.
— Какие, к черту, сомнения, плевать мне на сомнения. Только вы уж постарайтесь провести разговор поделикатней, с толком.
— Пущу на это дело весь свой толк. Итак, слушаю вас.
Потеряв последние крохи рассудительности, я назвала ему свой номер. Галина, устав изумляться, тихо дала отбой.
— Я тоже, с вашего позволения, отключаюсь. Объявлюсь минут через десять, с подробным отчётом.
— Договорились, жду.
Положив трубку, я попыталась собраться с мыслями. Да куда там — мой благодетель не заставил себя ждать.
— Ну и как? — с замиранием сердца спросила я.
— А никак. Я позвонил, этот человек взял трубку. Насчёт дверного косяка я не заикался, попросил позвать пана Здановского. Он ответил, что я ошибся номером. Вот и все.