Клин Клином

Рахманова Елена

Где-то над его головой что-то с глухим стуком упало, и одновременно с этим раздался громкий вскрик:

– Ни фига себе!

И было в этом возгласе столько неподдельного удивления и растерянности, что Владимира словно взрывной волной смело с дивана. Каменные слоники холодными градинами посыпались на него с полки, которую он задел рукой, но Владимиру было не до них. На ходу натягивая джинсы, он пулей пролетел обе комнаты, выскочил в галерейку и в пару прыжков оказался на втором этаже. Там некто в развевающемся белом тряпье стаскивал по чердачной лестнице… бездыханное тело Надежды. На долю секунды Владимира

обуял ужас, но страх за жизнь девушки пересилил все.

– Ах ты, гад! – завопил молодой человек и, не раздумывая, с размаху врезал фигуре в белом туда, где у людей обычно находится голова. – А ну, отпусти немедленно!

Потустороннее создание взвыло очень по-человечески и от неожиданности разжало руки. Владимир еле успел подхватить девушку. Поняв, что теперь он не способен дать достойного отпора противнику, молодой человек взревел грозным голосом:

– Только попробуй, мерзавец!..

– Да окстись ты, ненормальный. Хватит кулаками махать! – взмолилась фигура и стащила с лица тряпку, наподобие вуали невесты закрывающую лицо. – Это же я, Богдаша!

На Владимира, вытаращив глаза, уставился взъерошенный друг. Одной рукой он держался за скулу.

– И как это понимать? – оторопело спросил тот, перехватывая норовящее выскользнуть из рук безвольное тело девушки.

Богдаша виновато пожал плечами, отводя взгляд в сторону. В этот момент Надежда застонала и поднесла ладонь к лицу. Поняв, что сейчас она может прийти в себя, Владимир отложил на время выяснение отношений с приятелем и поспешил в комнату девушки. Уложив ее на кровать, он задумался, не зная, что предпринять: то ли вызвать скорую, то ли брызнуть в лицо Надежде холодной водой, то ли…

– Не надо, пожалуйста… – произнесла Надежда, продолжая прерванный разговор с привидением, и, судорожно всхлипнув, открыла глаза. – А-а!.. – завопила она, уставившись на дверь поверх плеча молодого человека, и глаза ее снова стали закатываться под лоб.

Владимир мгновенно склонился над девушкой и схватил ее за руку:

– Тише, тише. Успокойся, пожалуйста. Это всего лишь я…

– Да, это мы. Всего-то и делов… – раздалось за его спиной.

Владимир резко обернулся. Его друг в грязно-белом тряпье на фоне черного дверного проема смотрелся самым настоящим действующим лицом крутого ужастика.

– Вали отсюда, пока цел, придурок, – угрожающе прошипел ему молодой человек.

– Так я же хотел как лучше. Чтоб напугалась хорошенько, – извиняющимся тоном прошептал Богдан, пятясь задом. – Помнишь, мы говорили, и я еще высказал одну идейку… Ну вот, вроде как проявил инициативу…

– Я те покажу сейчас инициативу…

Наклонив вперед голову, Владимир пошел на него разъяренным быком, и Богдан в мгновение ока растворился в полумраке за дверью, как и подобает всамделишному привидению. А молодой человек поспешно вернулся к кровати, на которой лежала не пришедшая еще полностью в себя Надежда. Светлые волосы разметались по подушке, длинная ночная рубашка соблазнительно обрисовывала стройное тело, голова запрокинулась, отчего напряженная тонкая шейка выглядела трогательно и беззащитно. Плюс, конечно, призрачный лунный свет, заливающий девушку и придающий сценке оттенок романтической одухотворенности. Владимир аж залюбовался представшим ему зрелищем.

Но тут Надежда снова жалобно застонала и

поднесла к груди сжатую в кулак руку. Затем ресницы ее дрогнули, и она испуганно посмотрела на молодого человека:

– Это… это ты?

– Я, я, успокойся, – произнес он и ободряюще похлопал девушку по руке.

Она тут же машинально попыталась спрятать ее за спиной. «Любопытно, с чего бы это?» – так же машинально подумал Владимир.

– А оно… уже ушло? – еле слышно спросила Надежда, явно боясь посмотреть на дверь.

– Кто – оно? – делано удивился молодой человек.

– Ну, такое белое, страшное, – свистящим шепотом доверительно сообщила ему девушка.

– «Оно»… Да не было здесь никакого «оно»! – громко и с каким-то вызовом произнес Владимир. – Тебе, наверное, померещилось!

– Ты уверен? – произнесла Надежда и на этот раз с опаской покосилась на дверь.

– Еще как уверен, – твердо сказал молодой человек и вдруг улыбнулся: – Давай я тебя уложу поудобнее и ты заснешь, хорошо?

Она затрясла головой:

– Нет, я боюсь. Уж лучше я полежу с открытыми глазами. И лампу зажги, пожалуйста…

«Бедняжка, – с сочувствием подумал Владимир. – Как же сильно ее этот урод напугал. Хорошо хоть заикой не оставил, инициатор чертов». И он произнес ласково так, проникновенно, как говорят с маленькими напуганными детьми:

– Давай я с тобой рядом посижу. Хочешь?

– Хочу.

Надежда подняла на него благодарный взгляд и только тогда заметила, что на Владимире надеты только джинсы. «Ну надо же, какой он мускулистый, поджарый, прямо загляденье, – невольно пронеслось в голове девушки. – Совсем не такой, как Ладоша». Ее бывший возлюбленный напоминал большого пухлого пупса, она и обращалась с ним как с пупсом, которого так приятно ласкать, ублажать, окружать заботой, закрывая глаза на его все возрастающие требования и порой откровенные капризы. Какой же сильной, самоотверженной чувствовала себя с ним Надежда, как упивалась своей чуткостью, не осознавая, что уподобилась гордой мамочке гениального малыша.

Она вспомнила, как обнимала мягкое податливое Ладошино тело, как восхищалась его гладкой кожей, и вдруг ее пробрал озноб отвращения. Да разве таким должен быть настоящий мужчина! Человек, на которого можно положиться в трудную минуту или на плече которого выплакать свою обиду!

Кого-кого, а Ладошу в роли сострадальца или помощника представить было трудно, по правде говоря, просто невозможно. Но неужели, чтобы понять это, нужно было оказаться в роли брошенной? Или же она неосознанно пытается убедить себя в том, что все, что ни делается, к лучшему? И что рано или поздно она и сама пришла бы к выводу, что им с Ладошей надо расстаться, ведь на свете полно более достойных и более привлекательных…

Девушка оборвала себя и испуганно посмотрела на Владимира, словно тот мог прочесть ее мысли, и стала ужом забираться под одеяло, стараясь при этом выглядеть как можно пристойнее.

Молодой человек тут же пришел ей на помощь. И когда его руки касались ее, Надежда вздрагивала всем телом, но совсем не от ужаса. Точнее, было ужас как приятно, и в то же время она пыталась образумить себя. Он только старается помочь ей, ничего больше. Однако возникшие в голове искушающие мысли о более достойном и более привлекательном уже начали делать свое дело…