Клин
Шрифт:
Сергей только-только снял второе колесо и опускал домкратом задний мост джипа на подставленный обрубок бревна, как девчонка уже вернулась. И не одна — сзади шел молодой черноволосый мужчина в необычном — такого я здесь ни у кого еще не видел — зеленовато-желтом комбинезоне. За собой незнакомец тянул за веревку, будто детские санки, большой лист железа с загнутыми краями. У меня хватило ума догадаться, что лист предназначался для наших вещей, чтобы уволочь их все разом, а не ходить десять раз туда-обратно. И это было хорошим знаком — значит, ученые согласились принять нас у себя.
— Добрый день, — сказал мужчина, подойдя к нам. И
— Почему? — вырвалось у меня.
— Институтское прозвище, — открыто и очень приятно улыбнулся тот. — «Штейн» — по-немецки «камень».
— Точнее, «штайн», — поправил вдруг брат. Я почему-то раньше и не думал, что он знает немецкий. А ведь и впрямь должен знать, он же на фронте был разведчиком.
— «Штейн» красивее звучит, — вновь улыбнулся мужчина.
— Как скажете, — пожал плечами Сергей и протянул руку: — Сергей. Здесь получил «почетное звание» Матрос. Так и зовите.
— Хорошо. Только предлагаю сразу на «ты». — Штейн пожал протянутую руку и повернулся ко мне.
— Дядя Фёдор, — буркнул я. Не говорить же, в самом-то деле: «Фёдор. Можно просто — Дядя Фёдор». Вообще-то дурацкое, конечно, прозвище дала мне эта вреднючая девчонка!
Однако Штейну оно почему-то понравилось.
— О! — воскликнул он. — Как мило! А то вокруг одни Упыри, Вырвиглазы и прочая жуть.
Он с чувством потряс мою руку, а затем без лишних разговоров подхватил пару ближайших рюкзаков и переложил их на свои «салазки». Мы подключились к погрузке, а потом все вместе «впряглись» в веревочную «упряжь» и, хлюпая по болотной жиже, потащили нашу поклажу к ограждению. В особо топких местах на земле лежали «мостки» из того же гофрированного металла, из которого был сделан забор.
Вскоре через его открытую наподобие широких ворот секцию мы вошли на внутреннюю территорию. Теперь я уже вблизи разглядел непонятную, похожую на дырявый железный сарай конструкцию, стоявшую слева от бункера, и, не удержавшись, спросил:
— А что это такое?
— Платформа, — ответил Штейн. — Для перевозки крупногабаритных грузов. Можно погрузить животных или, например, автомобиль.
— Для перевозки? Но у нее же нет колес!
— Для перевозки по воздуху. Вертолетом. Цепляется к нему тросами — и вперед. Очень удобно, знаете ли, никакое бездорожье нипочем.
Только теперь я понял предназначение больших железных «ушек», приваренных сверху по углам «сарая».
Между тем Штейн открыл массивную дверь бункера и сделал приглашающий жест:
— Прошу!
Мы стали переносить наши вещи внутрь, и я не сразу заметил, что нам помогает еще один человек. Он выглядел куда старше всех нас — наверняка ему было не меньше пятидесяти — и был одет не в комбинезон, а в зеленый лабораторный халат. Когда все вещи оказались внутри бункера и Штейн закрыл его дверь, пожилой ученый усмехнулся в седые усы и сказал:
— Ну, вот вы и дома. У нас. Ха-ха-ха!..
Наверное, он пошутил. Или, скорее, думал, что пошутил. Что ж, бывают такие люди, я сам встречал парочку, которые считают себя отменными шутниками, вот только чувство юмора у них отсутствует напрочь. Вероятно, и этот ученый был из таких. Ну что ж, это еще не самое страшное. Главное, как говорится, чтобы человек был хороший. А человеком как раз он, судя по всему, был неплохим. Во всяком случае, глаза и улыбка его выглядели добрыми. К тому же, он был невысокого роста и полным, а полные люди вообще почему-то
— Александр Александрович, — стал приговаривать он, пожимая каждому из нас руку, а когда представился всем и узнал наши имена и прозвища, добавил: — Иногда меня называют профессором — собственно, это соответствует истине. А лучше зовите, как принято здесь, в Зоне, покороче — Санта.
— Почему? — спросил я. Как я стал за собой замечать, эти «почему» стали из меня вылетать в последнее время не спрашивая на то моего разрешения. Как пятилетний малыш, право слово! Неловко даже перед людьми. И впрямь несмышленышем посчитают!
Однако на сей раз удивился и мой двоюродный братец:
— За что же вас так обидно «сократили»?
— Обидно?.. — заморгал ученый. — Что же тут, простите, обидного?
— Ну, — смутился Сергей, — это же вроде как «святой» в переводе с латыни означает…
— А разве обидно называться святым? — продолжал моргать Александр Александрович. — Правда, я не вполне этого звания достоин… Ха-ха-ха!.. Но неужели у вас не возникает иных ассоциаций?
— Санта Клаус? — усмехнулась Анна.
— Именно!
— У них, — кивнула на нас с братом девчонка, — такой ассоциации возникнуть не может.
— Интересно знать, почему? Выросли — ха-ха-ха! — вдали от цивилизации?..
— Я бы сказала: вдали от современной цивилизации. Мои друзья — из 1951 года.
Глава одиннадцатая
«Янтарный» ужин
Веселость как-то вдруг разом покинула Санту. Не знаю почему, но мне вдруг отчетливо показалось, что он сразу поверил Анне. Чего нельзя было сказать о втором ученом — Штейне, который, напротив, начал широко улыбаться, ожидая, видимо, дальнейшего развития интересной шутки.
Санта засуетился вдруг, забормотал:
— Что же мы тут толпимся, в этом «предбаннике»? Проходите, проходите! — И он раскрыл перед нами еще одну тяжелую дверь, за которой оказался довольно широкий коридор со стенами из все того же гофрированного металла. Тут и там вдоль его стен стояли разнообразные ящики, коробки, некие непонятные приспособления… Мне стало жутко интересно — вот бы побродить тут, порыться в этих научно-технических богатствах!..
Но профессор повел нас дальше. За поворотом коридор оказался короче. Он упирался в еще одну массивную дверь. Здесь тоже были коробки и ящики, но не так много, как в длинной части коридора. Зато справа вдоль стены тут стояло что-то вроде стеклянного шкафа, в котором висели два желто-зеленых комбинезона, таких же, что был сейчас на Штейне. Слева же в стене было широкое окно, за которым виднелась большая комната, заставленная столами и шкафами с многочисленными приборами и различными склянками — скорее всего, лаборатория. А перед окном была еще одна дверь, в которую и завел нас Александр Александрович. Ну, или Санта, раз ему так больше нравится. Я подумал, что надо будет тихонечко выспросить у Анны, кто такой этот Санта Клаус. Наверное, какой-нибудь известный герой последних десятилетий. Например, иностранный космонавт. Девчонка же говорила, что американцы первыми высадились на Луну. Вот, может, этот самый Клаус и ступил первым в лунную пыль.