Клиническая ложь
Шрифт:
Алла не нашлась что сказать, но вопрос, скорее всего, был риторическим: судмедэксперт вряд ли ожидала, что следователь даст ей вразумительный ответ.
– Есть ли что-то еще, Анна Яковлевна? – спросила Алла. – Что-то, что помогло бы нам в установлении личности жертвы?
– Вы имеете в виду, с медицинской точки зрения? Да нет… В целом она была здорова. Ну, есть некоторый недостаток веса, но в ее возрасте это случается – девчонки морят себя голодом, не думая о последствиях: как детей вынашивать, как рожать, кормить! Зубы в неплохом состоянии, имплантов нет… В общем, не знаю, что добавить, честное слово!
На некоторое время в кабинете повисла
– У меня вопрос, Алла Гурьевна, – нарушила молчание Сурдина.
– Да, конечно, спрашивайте!
– Почему именно вас отправили на место обнаружения тела – это как-то связано с тем, что рядом расположен поселок «небожителей»?
– Похоже на то, – вздохнула Алла.
– Так я и знала! – хлопнула себя крохотными ладошками по тощим бедрам судмедэксперт. – Нашли бы девочку в обычном, «некрутом» районе, расследовали бы дело местные, а тут – целого старшего следователя из Следственного комитета сдернули, и это притом что причина смерти могла оказаться не криминальной!
– Все правильно, Анна Яковлевна, – честно ответила Алла. – И у меня приказ: по возможности все делать по-тихому, не беспокоя «уважаемых людей»!
– Не завидую я вам!
– Я сама себе не завидую, но такова специфика работы: нас зовут, когда либо дело слишком сложное и грозит стать резонансным, либо «наверху» боятся тронуть высокопоставленных людей.
– Я тут в интернете покопалась на досуге, – задумчиво проговорила Сурдина. – Выяснила, что в Сосновой Горке живут два члена Союза писателей, режиссер игрового кино, три генерала, МВД и армейских, джазовая певица, актриса кино и сериалов… Короче, куда ни копни, нарвешься на знаменитость или «шишку»!
– Придется аккуратно поспрашивать, не пропадали ли люди из поселка: вдруг окажется, что наша жертва чья-то дочь, племянница или внучка?
– Согласна, – склонила голову Сурдина. – Не думаю, что мне удастся узнать больше того, о чем я вам рассказала, но, если вдруг что-то всплывет, я тут же вам сообщу!
– Отличная работа, Владимир Всеволодович! – похвалила Кац, когда они оба оказались в ее кабинете после операции: она пообещала возместить Мономаху пропущенный обед, напоив его чаем и накормив печеньем собственной выпечки.
Он не смог устоять: пожилая нейрохирург владела секретом заваривания чая, которым отказывалась делиться с коллегами, но с удовольствием их угощала.
Мономах не относился к поклонникам травяного варева, предпочитая черный чай без добавок, но и он признавал, что Кац делает потрясающий напиток, вкус которого запоминается надолго.
Несмотря на то что она уже давно не занимает должность зав отделением нейрохирургии, нейрохирург является гордой обладательницей собственного кабинета – маленькой комнатушки без окон, смежной с бельевой. Хоть и не отличающийся большими размерами, кабинетик полностью отражает личность Кац. Он заполнен фотографиями пациентов и родственников, коих у нее великое множество, всевозможными безделушками, вязаными салфеточками и вазочками. Он напоминает жилую комнату, а не рабочее помещение, но Суламифи Моисеевне Кац дозволено то, чего не может себе позволить ни один другой работник больницы.
– Великолепная работа! – повторила она, включая электрический чайник (тоже, между прочим, в нарушение всех правил техники безопасности). – Теперь паренек сможет ходить не хромая!
– Ну, это пока бабушка надвое сказала, – заметил Мономах. – Когда он еще пойдет…
– Это да, это да, – закивала нейрохирург. –
Мономах машинально кивнул, как завороженный следя за руками Кац.
Ее руки, несмотря на возраст, не тронутые пигментными пятнами, были прекрасны. Тонкие запястья, длинные пальцы с коротко подстриженными ногтями красивой формы здорового натурально розового цвета – и никакого лакового покрытия.
Несмотря на то что правила гигиены для медработников не менялись, медсестры и врачи, даже оперирующие, стали позволять себе длинные ногти и маникюр с гель-лаком.
Мономах строго-настрого запретил своему среднему медперсоналу такую роскошь, чем поначалу вызвал массу недовольства, ведь девчонкам хотелось быть красивыми, даже нося белый халат (который, кстати, не обязательно должен быть белым, и против разноцветия медицинской одежды Мономах не возражал). Более того, он запретил сестрам ношение каблуков, «пересадив» их в туфли на плоской подошве и мотивируя свое решение тем, что на каблуках невозможно быстро передвигаться по коридорам. Кроме того, будучи ортопедом-травматологом, он отлично понимал, как сильно устает женская ножка, заточенная в узкую «лодочку», да еще и приподнятая над землей на восемь, а то и все двенадцать сантиметров. И про позвоночник забывать не стоит, ведь при таком перекосе тела он страдает больше всего!
– Была б его воля, он бы нас на ролики поставил! – мрачно цедила Татьяна Лагутина, самая вредная сестра в отделении. – Как в американском «Макдоналдсе»!
Игнорируя ворчание медсестричек, Мономах лишь посмеивался, приговаривая:
– Ничего, лет через двадцать скажете мне спасибо за то, что не стали пациентками нашего же отделения!
Для Суламифи Кац таких вопросов не стояло: она уже более сорока лет носила белоснежные, накрахмаленные до морозного хруста халаты, туфли без каблука и коротко подстриженные ногти, считая это нормальным и справедливым для человека, избравшего в качестве профессии медицину. В движениях нейрохирурга определенно крылась какая-то магия.
Вытащив из шкафчика большую деревянную коробку, она извлекла из нее холщовый мешочек, перевязанный бечевкой.
Размотав ее, высыпала в прозрачный стеклянный заварочный чайник все содержимое и сложила пустой мешочек обратно в коробку. Вода закипела, и Кац залила ею заварку.
Постепенно тесное помещение стал наполнять аромат трав и ягод, определить которые по отдельности Мономах ни за что бы не смог, но все вместе они создавали неповторимый букет.
Разлив чай по тонкостенным фарфоровым чашкам, которые нейрохирург хранила все в том же бездонном шкафчике, она поставила одну перед Мономахом и застыла в ожидании.
– Чудесно! – пробормотал он, пригубив горячий напиток. – Полагаю, просить рецепт так же бесполезно, как и в предыдущие разы?
– Вот что я вам скажу, Владимир Всеволодович, – проговорила Кац, присаживаясь напротив и обхватывая бока своей чашки ладонями. – Когда вы женитесь, я, так уж и быть, подарю вашей жене секрет моего чая!
– Когда я – что? Суламифь Моисеевна, я ведь уже был женат!
– Ну и что, люди постоянно наступают на одни и те же грабли! Уверяю вас, и вы не избежите этой участи: я просто диву даюсь, как это вас до сих пор никто не захомутал! Да, если вам, конечно, интересно мое мнение, Нелидова – не вариант.