Клиника смерти
Шрифт:
Родственникам ни за что нельзя говорить, что причина болезни неясна. Это может вызвать ненужную панику. Лучше сообщить нечто такое, что давало бы надежду, иллюзию, что болезнь излечима и не опасна. Если дело обернется иначе – пусть за последствия отвечают специалисты стационара. Врачу на вызовах работу во время Рождества оплачивали не настолько щедро, чтобы он мог откровенно признаться, что не знает подлинной причины недуга, что заболевание может оказаться очень опасным. С другой стороны, вполне возможно, что все не так уж серьезно.
Человеческий
– Меня ждут другие пациенты. Очень много работы.
– Да, я понимаю. У врачей нелегкая жизнь, – сказала миссис Уилберфорс, глядя, как доктор надел кашемировое пальто, а затем осторожно прошел по нерасчищенной дорожке к своему черному «кадиллаку-эльдорадо» с высокой антенной.
Уже в больнице к ночи состояние больного ухудшилось, и на рассвете для спасения жизни Натана Уилберфорса была вызвана специальная бригада врачей. Они работали до полудня. Затем миссис Уилберфорс пригласили в кабинет и представили одному из врачей, приятному человеку с орлиным профилем.
– Мы сделали все, что могли, – сказал доктор.
– Возникли осложнения? – спросила миссис Уилберфорс.
– Да, осложнения, – ответил доктор Дэниел Деммет.
Римо был удивлен, увидев доктора Харолда Смита, прибывшего в Калифорнию, чтобы лично поздравить его с выполнением задания. Римо и Чиун уже два дня жили в Ла-Джоле, отеле на берегу моря, как вдруг Чиун заявил, что по телевизору ничего хорошего не показывают. Дело было так. В свое время Чиун отправил на телевидение письмо с предложениями. Ему пришел ответ с благодарностью за проявленную заинтересованность их программами. Посчитав, что теперь там ждут его советов, Чиун опять написал на студию, предложив убрать из фильмов сцены насилия и жестокости, стрельбу, трансляции кетча, где толстяки прыгают друг на друга, а остальные сидят, глазеют на них и разговаривают. Он предложил с восхода до закона показывать одни только телесериалы, дабы приобщить побольше людей к подлинной красоте. Вновь пришел ответ с выражением благодарности.
Чиун был в восторге. Он решил, что теперь всю неделю будут показывать то, что Римо называл «мыльными операми», а не пихающихся борцов-толстяков. Но время шло, ничего не менялось, и Чиун разочаровался, назвав людей с телевидения лжецами, которые не понимают, что такое настоящая красота. Римо решил сказать Чиуну, что на телевидении работают друзья императора Смита, так как лишь это могло удержать пожилого азиата от визита на студию, чтобы продемонстрировать «подлинную красоту». Со временем Чиун окончательно смирился с тем, что он называл «американским сумасшествием».
Но теперь телесериалы возобновились,
– Все было легко и просто, – сказал Римо. – Я прошел по всей цепочке до первого звена. Вы должны были получить отчет на следующее утро.
– Понятно, – сказал Смит. Он открыл портфель и достал три машинописных листка тонкой прозрачной бумаги с отрывочными буквами. Если правильно наложить листки друг на друга, то можно было прочесть весь текст. По крайней мере, Смит мог это сделать. У Римо это не получалось.
– Есть несколько моментов, которые я хотел бы прояснить. Сколько человек было в той цепочке, которую вы «проверяли»?
– Не знаю. Надо посчитать… Двое, трое, четверо, тот толстяк… три женщины. Кажется, восемь человек, – сказал Римо.
– И всех необходимо было убирать?
– Да, конечно. Это не игрушки. Я никогда не убиваю потому, что мне кто-то не понравился.
– А не вы ли разгуливали по Скрэнтону, желая всем счастливого праздника Свиньи или что-то в этом роде? До нас дошли очень странные слухи о том, что произошло той ночью. Город весь охвачен страхом, а это вовсе не входило в вашу задачу или в планы нашей организации.
– Ах, вот оно что, – произнес Римо с улыбкой. – Праздник Свиньи. Это было нечто вроде шутки, которую я придумал для себя.
– Похоже, вы здорово пошутили в ту ночь.
Римо пожал плечами.
– Я считал, что вы понимаете, какова наша роль. Если о нас станет известно, само существование КЮРЕ утратит смысл. Вы, Римо, не осознаете всей серьезности происходящего. Мы пытаемся сохранить страну.
– А если она не желает этого, Смитти?
– Вы уже стали думать, как Чиун, который считает, что все императоры одинаковы? Что важнее всего Дом Синанджу? Я знаю, именно так он и думает.
– Чиун стоит тех денег, которые ему платят. У вас не мажет быть к нему никаких претензий. Он стоит дороже. Он не предавал ни себя, ни организацию. Давайте взглянем на это иначе, Смитти. Синанджу посылала к черту державы посильнее, чем наша хреновая страна со своей всего лишь трехсотлетней историей.
– Я не жалуюсь на Чиуна. Чиун есть Чиун. Но вы? Где ваша лояльность?
– Со мной. Если вам что-то не нравится, давайте прекратим все. Вы, наверное, не знаете, что на меня в мире большой спрос. Чиун получает предложения по почте.
– Я знаю, Римо. Я читаю почту. Так вы с нами или нет?
– Я делаю свое чертово дело!
– Тогда делайте его четко. Уилберфорс мертв.
– Как мертв?!
– Когда останавливается сердце, перестает работать мозг, прекращается дыхание, то человек умирает, Римо. Даже в стране всего лишь с трехсотлетней историей это называют смертью.
– Кто убил его?
– Пневмония.
Римо встал и низко поклонился.
– Мои извинения за то, что снова подвел вас. В следующий раз я буду защищать легкие подопечного ценой своей жизни.