Клинки Керитона ч.1-2

Голышков Андрей

– - Пару змеек и я бы попользовал, -- голос старика показался Гитока знакомым.
– - Хочешь, с тобой схожу?
– - проскрипел тот, и Гитока понял, что он вовсе не хочет идти за змеями, а вызвался, скорее, для порядка, в надежде, что ему откажут.

К счастью Паука, так и произошло.

– - Сиди уже, старый. Сам как-нибудь справлюсь. Сходи лучше за водой, ручей вниз по тропе.

– - Конечно, сынок, -- Кланга не спеша заковылял к палатке.

Поняв, что один из Воронов уходит, Гитока бросил быстрый взгляд на Рицу, та стояла, не меняя позы и не спуская с лагеря глаз. Он коротко свистнул, подражая филаре (эти небольшие птички во множестве водились в Валигаре), и, когда Ящерка

обернулась на его зов, подал знак ладонью, приказывая продолжать наблюдение, сам же бесшумно скользнул вслед за уходившим Эрука...

...Вернулся он скоро, всего-то несколько минут потратив на незадачливого змеелова.

"Змеиться вы сегодня не будете... Ах, я дурак, -- выругался про себя Гитока, -- надо было сперва посмотреть, где он йохоров ловит, а уж потом... Они все тут такие "ловцы", интересно?
– - с пренебрежением подумал он о покойном.
– - Домой, пожалуй, вернусь скорее, чем думал".

Он снова взглянул на Рицу и по её обеспокоенному взгляду понял, что за время его отсутствия произошло что-то неожиданное.

Оказалось, что Халога за последние минуты лишился не одного, а целых двух бойцов, и виной тому была вовсе не Рицу...

Ящер занял прежнюю позицию и молниеносно оценил обстановку: казавшийся безобидным Кланга склонился над бездыханным телом Битта и, не зная, что сзади к нему приближается Мигоса, шарил по карманам убитого. Похоже было, что розовощёкий воин ещё не видел тела соплеменника и не подозревал о нависшей над ним самим опасности.

Сидевшая в стороне Эдэн зашлась беззвучным плачем, она раскачивалась взад и вперёд, закрыв кулачками рот. Белый ворон у её ног с невозмутимым видом чистил перепачканные в крови перья.

– - Что с ним?
– - ещё не осознав произошедшего, тронул старика за плечо Мигоса.

Кланга обернулся, вскрикнув от неожиданности, и потянулся дрожавшей рукой к убитому. К чести молодого воина будет сказано, что он успел-таки схватить старика за запястье, когда рап-сах был выдернут из тела Битта уже наполовину.

– - Как? Почему? Ты что натворил, выродок Паучий?
– - крик розовощёкого юнца сорвался на фальцет.

– - Это не я, -- на голубом глазу взвился старик, но тут же деланно размяк и захныкал, -- убей меня, сынок, убей!
– - он завращал глазами и замотал головой, очень правдоподобно изображая помешательство, одновременно ныряя правой рукой в левый рукав балахона. Затем, резко распрямившись, с быстротой молнии вонзил выхваченную рамбу Мигоса под подбородок.

Тот всхрапнул, жадно хватая ртом воздух, и попятился, но на ногах не удержался и упал сперва на колено, а затем, потеряв равновесие, и вовсе завалился на бок. Впился обеими руками в рассечённое горло, пытаясь остановить выплёскивавшуюся толчками кровь. Вскоре силы окончательно оставили молодого верэнга, и он, неестественно вывернувшись, рухнул ничком на землю. И уже через мгновение холодное отражение закатного неба навсегда застыло в его помутневших зрачках.

"Ещё один! Какой всё-таки, старый, молодец!
– - похвалил нежданного помощника Гитока.
– - Немного обождать было не такой уж и плохой мыслью. Не знаю, что ты там задумал, Паучок, но если решил помочь мне перебить эту Воронью стаю, то, клянусь кровью Виноки, ты заслуживаешь долгожданной смерти, -- он бросил взгляд на Рицу, бесстрастно взиравшую на учинённую стариком бойню, и сделал очередной знак, на этот раз означавший: -- Ждём пока. Не спешим".

Ветер нещадно трепал одежды и волосёнки старца, пытался сорвать балахон с его тщедушного тела, но тот лишь кряхтел и, не обращая никакого внимания на непогоду, с беспокойством вслушивался в тишину. Огромный белый ворон бродил около него, оставляя на камнях кровавые цепочки следов. Внезапно

старик повернулся и уставился своими слезящимися глазёнками прямо на Рицу. Зная способности напарницы к маскировке, Гитока готов был поклясться, что старик не может её видеть, но тем не менее тот продолжал стоять и пялиться прямо в её сторону. Затем он что-то негромко сказал литивийке, и та, послушно бросившись к палаткам, принялась запихивать вещи в большую кожаную суму. Кланга же неспешно подошёл к полупотухшим углям и, странно перебирая короткими пальчиками воздух, опустился на колени. Некоторое время он молча водил по земле руками, а затем, издав неожиданно резкий и низкий рык, вонзил кулаки прямо в дымящиеся угли.

Он затрясся и задышал прерывисто и хрипло, запари?л всем телом, завращал головой. Угли вспыхнули, а вместе с тем от старика кругами прокатилась волна мелкой дрожи, точно от брошенного в воду камня.

Вскоре толчки достигли Гитока, и Ящер смог по достоинству оценить их силу.

Волна ударила его в грудь и опрокинула на спину. Порыв ветра разбил тяжёлые капли о лицо, обдал его мусором: листьями, песком и пеплом. Гитока закашлялся, мельком он увидел искажённое страхом лицо литивийской девочки, услышал её визг и вспомнил про Ящерку.

– - Рицу!
– - задохнулся он в крике, голос его низко задребезжал, задёргалась вспухшая под глазом бордовая жилка (память о Битта: как-никак, а тот пытался сопротивляться).

В какое-то мгновение Ящер решил, что оглох. Затем звуки стали возвращаться к нему, а в отдалении, с другой стороны тропы, послышались трели филаре.

"Хвала Виноки, Рицу жива!" -- Ящер привстал и уставился на старика.

Кланга сидел к нему боком, погрузив руки в пылавшие угли. Неподалёку посреди дымившейся поляны сидела на коленках юная литивийка: вся в грязи, волосы растрёпанны, глаза округлились от ужаса. Пылавшее жаром, постепенно увеличивавшееся в размерах и помолодевшее тело Паука, казалось, впитывало высокое пламя костра внутрь себя. Оно сливалось с ним, а враз окрепшие и удлинившиеся руки старика покрылись трещинами, в глубине которых проблескивала бурлившая лава. Тёмно-красные язычки пламени медленно поднимались вверх, освещая сосредоточенное лицо Кланга, в небо струились потоки бордового дыма.

Это продолжалось некоторое время, но в какой-то момент старик затрясся всем телом и, застонав (как показалось Гитока, от боли), замотал из стороны в сторону головой. Вскоре Паук умолк, враз старея, но не отстраняясь от лизавшего его руки пламени... Некоторое время он сидел, бездействуя, лишь изредка втягивая носом горячий искрившийся воздух, и, не глядя, ворошил ладонями затухающие угли...

***

Дупло, как и во сне, было трубчатым и, протянувшись вдоль всего ствола, выводило у комля наружу. Сурра лежала и пыталась прийти в себя. Смотрела вверх, вслушиваясь в глухие шумы, доносившиеся снаружи: гомон, крики, топот. Верэнги, похоже, принялись простукивать ствол в попытке отыскать трухлявое место и прорубиться внутрь.

"Хорошо, что у них нет верёвки. Им здесь не спуститься. Они же не маленькая, вёрткая хуза. Корешки такого веса не выдержат... Странно, что про верёвку я лишь сейчас вспомнила... А что если она у них...
– - начатую мысль она так и недодумала. Размышления прервал глухой, переходивший в треск звук удара. На неё посыпались пыль и труха, гроздья полупрозрачных мицелий, сети паутины. Полумрак вспорол мутный, пропитанный пылевой взвесью лучик света.
– - Веревки у них точно нет -- иначе уже сюда бы тараканами лезли".