Клинком и сердцем. Том 3
Шрифт:
Кроме цветочных даров на столик Айлин усердные посыльные то и дело сгружали коробки, корзинки и пакетики с конфетами, цукатами, печеньем… При взгляде на них Лучано про себя отчаянно взвыл: не может же он перепробовать каждое лакомство! Утешало только то, что вряд ли кто-то задумал отравить их всех, а прекрасно воспитанная синьорина непременно поделится угощением, и рассчитать, кому достанется отравленная конфета, невозможно.
«С чего я вообще решил, что Айлин захотят убить? – вдруг озадачился он. – Конечно, её гадючье величество вряд ли отказалась от своих планов насчёт синьорины, но для этого у Беатрис есть я».
Под
Настроение испортилось ещё сильнее, и когда за Аластором пришёл дежурный целитель, чтобы отвести его на перевязку, Лучано растянулся на кровати, шикнул на Перлюрена, рвавшегося к сладостям, и принялся составлять в уме отчёт для мастера Ларци. Но родная итлийская речь, которой Лучано владел с виртуозностью прирождённого болтуна, упрямилась и решительно не хотела передавать всю странность того, что с ним происходило в Дорвенанте. А рассказ о приключениях звучал бахвальством и постоянным нарушением правил гильдии, которые предписывали Шипу быть как можно более незаметным.
«Идиотто, – вздохнул в сознании Лучано голос мастера. – Разве можно поддаваться чувствам к заказу? Неважно, охраняешь ты его или пытаешься убить. Они всего лишь твой заказ, мальчик мой. Оба…»
«Я знаю, мастер, – ответил мысленно Лучано. – И мне самому страшно от того, что со мной происходит. Я не понимаю, чего хочу больше? Чтобы всё продолжалось, и неважно, куда меня это приведёт, или чтобы стало как раньше, когда я не задумывался о всяких глупостях вроде любви и дружбы. Боюсь, мастер, и в том, и в другом случае пропащий я человек. По-новому жить не получится, просто не имею права, а по-старому не хочу. Такая тоска берёт… Но я больше не могу видеть в этих двоих всего лишь строчки в приходно-расходных книгах гильдии. Что со мной сделал проклятый Дорвенант?!»
Хлопнула дверь, и Лучано услышал, как ахнула синьорина.
– Лу, Ал?
Магесса постучала по деревянной раме ширмы, и Лучано откликнулся:
– Лорда Аластора увели целители, а я здесь. Чем могу служить?
Он никак не мог взять с Айлин прежний тон, простой и лёгкий, но годившийся лишь для путешествия, где они были равны перед лицом постоянной опасности, а здесь мгновенно оказавшийся слишком фамильярным.
– Что это? – испуганно спросила синьорина. – Вот это вот… всё!
– Полагаю, выражение восхищения от ваших поклонников, – сообщил Лучано. – Боюсь, не все цветы стоят в воде, так что если хотите их оставить, нужно об этом позаботиться.
– Куда мне столько… – жалобно протянула Айлин. – И они так пахнут! Лу, я… А-а-апчхи!
Она чихнула совсем как Перлюрен, но громче, а потом спросила:
– Лу, ты не поможешь выставить их в коридор? Может, девочки с Зелёного факультета захотят забрать…
Лучано вскочил с постели, мигом воспрянув и заверив, что счастлив помочь. После краткого совещания решено было оставить розы и несколько небольших букетиков, лишённых запаха. Дурманно пахнущие
– Отдам их Иоланде, – решила она, рассеянно поглаживая небольшой сундучок, от которого Лучано даже в невыносимом цветочном благовонии уловил знакомый запах лосьона для волос.
О, да синьорина воспользовалась косметикой! Ресницы умело подкрашены, губы свежо розовеют от бальзама… И волосы! Волосы уложены в простую, но изящную фраганскую «плетёнку», а концы распущены по плечам. Прелесть какая! Лучано молча одобрил изменения, хотя сама Айлин явно чувствовала себя неловко и то и дело тянулась рукой к лицу, но тут же, спохватившись, отдёргивала пальцы. Совсем не привыкла к средствам для ухода за собой? Бедная девочка… Но кого же мы готовимся принимать? Для боевых товарищей вроде них с Альсом такую красоту не наводят… Хм, синьор жених изволит заглянуть?
Выставив в коридор всё, что пахнет, и попросив пробегающего мимо юнца отнести голубые лилии в комнату синьорины Иоланды – удивительно, тот сразу понял, о ком речь, – Лучано вернулся к себе за ширму как раз вовремя, чтобы отнять у Перлюрена пакет с печеньем. Оглядел свою кровать, приподнял подушку и обнаружил под ней целый склад конфет в обёртках и без. Перлюрен немедленно принял скорбный вид и прижал испачканные кремом лапы к животу, но Лучано был неумолим. Он сгрёб конфеты и уже собирался отнести их на половину Айлин, как в дверь постучали, и раздался смутно знакомый голос, радостно воскликнувший с порога:
– Ревенгар! А вот и мы! Ух ты, у тебя там целая оранжерея в коридоре и ещё одна здесь. Кстати, магистр Бреннан сказал, что если боевики ещё раз обнесут его драгоценные грядки, он лично напоит слабительным всех, кого за этим поймает.
– Методы магистра Бреннана не всегда соответствуют уставу Академии, но чрезвычайно действенны, – заметил другой голос, высокий и чистый, но бесцветный, лишённый звучности и яркости первого. – Милая Айлин, я… мы с Саймоном рады видеть вас в добром здравии.
«Синьор Ледяная Глыба, – вспомнил Лучано. – Белоснежное одеяние и перчатки, невероятной чистоты сапоги и манеры принца. Только не такого, как Альс, а настоящего, точно знающего, что весь мир создан к его услугам. Тем удивительнее слышать в этом голосе искреннее беспокойство и тепло…»
– Дарра, Саймон! – воскликнула Айлин. – Я тоже так рада! Садитесь! Как хорошо, что вы пришли! Саймон, хочешь конфет? Мне принесли так много, я столько не съем. И даже вместе с Алом и Лучано… Кстати, я должна вас познакомить! Лу, ты позволишь тебя потревожить?
«Она снова зовёт меня Лу, – мелькнула мысль. – Не наедине, а при юных благородных синьорах, один из которых, если не ошибаюсь, имеет прямое отношение к грандсиньору канцлеру. Меня, простолюдина! Благие Семеро, хоть бы это приняли за обычное пренебрежение к слуге! Иначе как бы моя скромная персона не привлекла слишком много внимания…»
Подхватив енота, он вышел на половину Айлин и почтительно поклонился. Перлюрен заверещал и радостно рванулся у него из рук. Лучано выпустил его от неожиданности, потому что высокий и стройный юноша с бледно-золотыми волосами и лицом мраморной статуи, одетый в тёмную мантию, держал в руках его Ласточку.