Клинок без ржавчины
Шрифт:
Женщина была уже мертва и если все же прошла эти несколько шагов, то только потому, что ею двигала та незримая тайная сила, которую смерть поражает последней.
Настал и мой черед. Мне сейчас ничего не стоило перестрелять десяток немецких солдат. Но тогда они перебьют всю деревню…
Вдруг стоявший рядом Василий Жига оттолкнул меня плечом, и не успел я опомниться, как он занял мое место.
Место пятого.
— Молчи, — не глядя на меня, шепнул старик. — Видишь…
Он не договорил. Солдаты схватили его за руки.
Так умер
Через несколько дней я вернулся в станицу Курчанку и передал подпольному комитету «Георгише легиона» ответ Военного совета армии. Связь была налажена, и наши штабные офицеры засели за составление подробного плана этой операции.
Нальчик — Тбилиси, 1942–1969
Из цикла «Волшебный камень»
Перевод Э. Фейгина
Калотубанская невеста
Поделом мне! — с досадой проговорил Захарий Надибаидзе, когда огромный черный буйвол скрылся в густом мелколесье.
Опять он промазал. Опять увернулся от аркана хитрющий дьявол…
Концом башлыка Захарий вытер вспотевшее лицо и повернул жеребца в сторону Алазани. Впереди все еще слышался хруст валежника, раскачивались, пригибались к земле молодые деревца, трещал ольшаник. Захарий достал кисет, пальцы у него дрожали, табак сыпался на седло. Он кое-как свернул цигарку и жадно затянулся. Горьковатый дым самосада приятно обжег горло, расслабил напряженные мышцы, и старик впервые за всю эту бешеную скачку расправил занывшую спину.
— Поделом.
В позапрошлом году, когда в Шираки начала работать четвертая по счету МТС, калотубанцы сдали заготовителям все излишнее поголовье рабочего скота. Но этого красивого, белолобого буйвола по кличке Ворон Захарий не захотел отдавать под нож и оставил на ферме.
Два года прошло с тех пор, как Ворон в последний раз ходил под ярмом. Одичал красавец буйвол, разбаловался от безделья, день и ночь бродил, где хотел и сколько хотел, а завидев человека, сердито мотал головой и убегал в кустарник.
Натертая до крови ярмом могучая шея буйвола снова заросла шерстью, бока округлились, складка кожи на груди отвисла чуть ли не до самых копыт. В последнее время Ворон сторонился даже стада молочных буйволиц — разгуливал в полном одиночестве по прибрежным зарослям и топтал кукурузные посевы. Со всех сторон сыпались жалобы на Ворона, но Захарий угрюмо отмалчивался.
Накануне вечером по деревне прошел слух, будто Ворон погнался возле Соколиного оврага за ребятишками и чуть было не натворил беды. Нельзя было больше медлить. Еще до зари Захарий разбудил сына и молодого пастуха Мито и отправился вместе с ними ловить отбившегося от рук буйвола. И вот скоро полдень, а они все гоняются по долине Алазани
— Э-ге-ге-гей!..
— Я здесь, Леван! — отозвался Захарий.
— Отрезай его от берега, отец! Не пускай в воду!
Захарий привстал в стременах. Он увидел, как Леван сошел с коня и, пробираясь сквозь заросли, по пятам преследовал буйвола, пока не выгнал его в чистое поле.
«Теперь уже не уйдешь!» — подумал старик и пришпорил жеребца. Но Ворон вдруг круто повернул назад и понесся навстречу Левану. Шерсть на боках у буйвола взмокла и сбилась в комья. Из раздутых ноздрей со свистом и храпом вырывался воздух. Захарий испугался, он знал, как опасна ярость затравленного животного.
Осадив коня, он крикнул сыну:
— Осторожно! Уйди с дороги!
Но Леван не сдвинулся с места. Может, не слышал отца. Он только быстро огляделся и намотал на руку конец аркана.
— Уйди! Затопчет! — снова закричал Захарий.
Низко опустив голову, почти касаясь рогами земли, по луговине мчался разъяренный буйвол. Из-под копыт его градом разлетались камешки и подсеченная под корень трава.
«Вот и не верь дурным снам», — подумал Захарий. Черт знает, что привидилось ему сегодня ночью: будто ел он сырое мясо и будто…
«Ворону уже осталось до Левана пять скачков… Три… Два…» — с замирающим сердцем считал старик, но в то самое мгновение, когда Захарий в страхе зажмурил глаза, Леван отскочил в сторону и метнул аркан. Веревка тотчас же натянулась, как стальная струна, и юноша сорвался с места, словно подхваченный вихрем…
Позднее Леван сам не мог вспомнить, как он тогда удержался на ногах. Ему удалось на бегу размотать и ослабить веревку, и не успел буйвол снова натянуть ее, как Леван откинулся назад и что было силы дернул аркан. Ворона чуть подбросило вверх, и он, как подкошенный, рухнул на землю.
— Ну и смелый парень! — послышался за спиной Захария звонкий девичий голос.
Старик оглянулся. По ту сторону заросшей дренажной канавы он увидел Гоголу Угрехелидзе — младшего зоотехника буйволиной фермы. Правой рукой она сдерживала разгоряченного коня, а левой торопливо застегивала распахнувшийся ворот клетчатой блузки.
— А, здравствуй, доченька. Видела? — спросил старик, еще не придя в себя после пережитого волнения.
— Да, видела, — задумчиво ответила девушка, слегка щурясь от яркого полуденного солнца.
— То-то же! — засмеялся старик, очень довольный, что самая красивая девушка в деревне была свидетельницей того, как Леван свалил, точно чурку, огромного буйвола.
— Откуда этот парень? Новый пастух?
— Это мой старший сын, Леван. Вернулся из армии. Бедовый парень.
— Вот и пришел конец нашему Ворону, — вдруг вздохнула Гогола, и на мгновение улыбка сбежала с ее лица.
Многим парням в Ширакской степи мешали спокойно спать это лицо чудесного цвета белой магнолии и эти обвивающие голову, туго заплетенные иссиня-черные косы.